Единственные

Они говорили шепотом, знали, что любой лишний звук может разбудить малышей.

Лана потянулась за халатом, который лежал на стуле у кровати. Расхаживать перед Захаром в тонкой сорочке неприлично.

Или…

Какой-то бесенок вселился в неё, подталкивая на озорство. Это он пришёл к ней в комнату! Пусть и посмотреть на Богдана! А ещё… Черт, она до такой степени привыкла, что последние дни он рядом, что постоянно оказывает ей знаки внимания, прожигает спину недовольным, зачастую сердитым взглядом, ищет возможность поговорить, что его отсутствие действовало на неё отрицательно.

Она скучала.

Лана фыркала на себя, говоря, что её скука обусловлена отсутствием сильного плеча рядом. И тут же снова обрывала себя, упрекая в трусости.

Нет, её тоска именно по этому мужчине была обусловлена совсем другими эмоциями.

Поэтому Лана, едва заметно прикусив нижнюю губу, отбросила прочь мысль о халате.

Не будет она им прикрываться! И всё тут!

Руслана спустила ноги, её стопы коснулись пушистого прикроватного коврика.

- Ничего страшного. Ты и вчера приходил, да?

- Не мог не зайти и не поцеловать их.

Захар всё ещё стоял у кроватки, в пол-оборота, и Лана заметила, что он бросает в её стороны взгляды. Вроде бы и не смотрит открыто, но и из виду не выпускает. Градус волнения у девушки резко повысился. Если раньше она твердо знала, что хочет от Захара – например, чтобы он покинул комнату, и как можно меньше делала акцент на сексуальную подоплеку между ними, то теперь её внутреннее состояние резко раздвоилось. Появилось странное томление, непонятные желания.

Нет, желания-то как раз были вполне понятными, только… как их принять?

Говорят, ночь многое скрадывает.

Может, и в случае Ланы так же будет?

Она, осторожно ступая, подошла к кровати и встала рядом с Захаром. Не достаточно близко, чтобы показаться навязчивой, но и не далеко, чтобы он чувствовал запах её духов. Она, кстати, ложась спать, нанесла несколько капель на шею. Так… Для настроения.

- Они такие хорошенькие, когда спят, - всё тем же шепотом произнесла Лана, стараясь не думать, что стоит полуголой перед Захаром.

- Не могу с тобой не согласиться. Я люблю смотреть на них спящих.

Захар нагнулся над кроваткой и поцеловал Богданчика в лоб, а сердце у Ланы защемило от непередаваемой нежности.

Вот, чего ей не хватало весь этот год.

Отчаянно и неосознанно одновременно.

Видеть, как отец целует её сына.

Внутри всё переворачивалось, разрывалось от тоски, от того, что нить, связывающая её с прошлым, рвалась. Так надо было.

Чтобы двигаться вперед.

Её ребенку нужен отец.

Ей – мужчина.

Лана, давя слезы, надеясь, что они всё же предательски не заскользят по щекам, посмотрела сначала на сына, потом перевела взгляд на Захара. Как же они похожи.

Захар сделал два шага назад, тоже посмотрел на Лану и нахмурился.

Вот чего она не ожидала, так это подобной реакции.

- Ложись спать, - он развернулся и направился к двери.

Черт!

Плакать захотелось ещё сильнее.

- Захар! – шепотом окликнула его Лана, интуитивно пытаясь задержать мужчину у себя в спальне.

Он уже стоял к ней спиной, и она не могла не обратить внимание, как та напряглась.

- Да, Лана?

- Я ездила сегодня к родителям Ильи…

Плечи мужчины напряглись сильнее. Он был в одной рубашке с закатанными рукавами, и она могла видеть все метаморфозы, происходящие с его телом.

- Я знаю, мне Макар сказал. Поговорили?

- Да.

- Тяжелый разговор был?

- Да, - Лана обхватила плечи руками.

- Руслана… черт…

Мужчина резко развернулся, и в ту же секунду, не давая Лане перевести дыхание и понять, что происходит, схватил её, приподняв в воздухе. Ещё пара секунд, и Лана оказалась прижатой спиной к стене.

Распластанной.

Прижатой всем телом Захара.

Так, что между ними, казалось, нельзя просунуть и лист бумаги.

- Вот что ты творишь, девочка? А? – мужские глаза, ставшие едва ли не черными, внезапно оказались очень близко, а горячее дыхание обожгло щеку.

Лана задохнулась. Она висела в воздухе, удерживаемая только руками Захара. Никогда ранее она не чувствовала себя такой маленькой. Такой беззащитной. И, судя по реакции мужчины, желанной.

Этот взрыв, с которым не удалось справиться Захару, опалил её и увлажнил между ног. На ней были шелковые кружевные трусики, которые она сегодня тоже после ванны выбрала для… настроения. И Лана точно знала – они промокли.

Лана, оправдывая себя тем, что не может дальше продолжать болтаться в воздухе, а вовсе не из желания ещё больше, ещё ближе почувствовать Волгарского, медленно притянула колени и обхватила торс мужчины ногами.

Захар приглушенно застонал, и его стон в тот момент ей напомнил рычание зверя.

Она не могла смотреть ему в глаза, иначе выдала бы себя с головой. А ей самой ещё предстояло во всем разобраться.

Есть ночь.

Есть Захар.

Есть её тяга к нему.

Пока на этом всё.