Единственные

– Так что общими усилиями они, прошмандовка с фельдшером, тебя и лишили потомства.

– Как? Совсем?

– Совсем.

– Черт, что же я жене скажу?

– Другую жену найдешь. Есть которым дети уже не нужны, сколько надо нарожали. Избавишь страну от двадцати абортов.

– Да я к этой привык…

И действительно – привык. Валентина была хорошей хозяйкой.

Лида бы так не смогла. Лида привыкла жить небогато. Дай ей хоть миллион – она разве что пойдет на базар и купит базарную курицу вместо магазинной, а дома на столе будет все та же жареная на сале картошка с луком. И прочее в том же духе – немаркое пальто вместо светлой дубленки, которую извазякаешь – сам не отчистишь, дешевое постельное белье, потому что не все ли равно, какое?

А Валентина, трудясь в ресторане, привыкла равняться на богатых. Она знала, как должна выглядеть квартира зажиточного мужчины и как должна выглядеть его жена. Она могла заплатить деньги дворнице, чтобы та отдраила перед праздником кухню до зеркального блеска. Но и сама могла взять тряпку в руки и показать высший класс уборки. А уж что она ставила на стол – так это и английскую королеву на ужин пригласить не стыдно.

Очень не хотелось расставаться с такой Валентиной…

Но Валентина вошла в то самое состояние, когда доводы рассудка отлетают от головы, как мелкий гравий на большаке – от борта грузовика. Скандал она закатила бешеный – видно, недовольство копилось долго, и не только в ребенке было дело. А когда Борис Петрович, совсем обалдев, велел ей ехать на курорт и там обзавестись ребенком, – вот тогда тарелки и полетели. Он клялся, что примет этого ребенка, как родного, и будет кормить-поить, одевать-обувать, но Валентина и слышать не желала.

Пришлось просить политического убежища у Леньки.

– Бабу я тебе приведу, – обещал Ленька. – Добрую, теплую… Будет с тобой жить… Ну?..

Но Борис Петрович не хотел бабы.

Потом они с Валентиной временно примирились, но развод был неотвратим. Естественно, умная Валентина пыталась оторвать побольше, но и Борис Петрович был не дурак – про все его сберкнижки она даже не знала. Кроме того, умные люди, с которыми он иногда беседовал, намекнули ему, что пресловутая Перестройка – это не торжественное шествие под разноцветными знаменами в светлое коммунистическое будущее, это грядущий кавардак, и лучше бы деньги обратить во что-то незыблемое – скажем, купить дом.

Борис Петрович, когда началась вся суета с кооперативным движением, вложился в видеосалоны. Про этот бизнес Валентина не знала, она считала, что супруг зарабатывает только в компьютерной фирме. Он и зарабатывал – там шла активная торговля факсами и принтерами какой-то загадочной сборки, дело оказалось очень выгодным. Борис Петрович числился заместителем президента – время было такое, что все, вложившие деньги в дело, называли себя президентами компании. Но основной капитал принадлежал ему, доходы капали в его карман, а официального президента он завел из осторожности – мало ли какой новорожденный закон окажется нарушен, так чтоб было кого подставить.

Поразмыслив, Борис Петрович решил: в случае чего без видеопорнухи и даже без принтеров человечество обойдется, а вот жрать оно хочет каждый день, и желательно – три раза. Так что нужно вкладываться в продукты – с ними не пропадешь. Вот те же «Сникерсы» – разлетаются со свистом, иная мамаша ребенку яблок не купит, а «Сникерс» у него будет. Опять же – йогурты. Советскому человеку, выросшему на кефире, йогурт в маленькой баночке с картинкой – уже прямо подарок со стола американского президента. А есть еще маргарины, которые лучше местного сливочного масла, есть сыры, да что сыры?! Гречка! Вот оно, золотое дно! Гречка, которая сейчас – по талонам, не больше двух кило в одни руки!

Кавардак-таки случился, прежние торговые связи стали тихо околевать, но завязались новые!

Через полтора года после развода Борис Петрович разъезжал на белом «мерсе», а справа от него сидела двадцатилетняя длинноногая красотка. У девчонок в голове тоже случился переворот – они все захотели себе богатых папиков. Но Борис Петрович дураком не был и все эти девичьи маневры прекрасно понимал.

Если бы Лида знала тогда, какой подарочек преподнесла ему мореманская судьба, то даже засмеялась бы от радости. Она бы даже, предоставь ей какая-нибудь мистическая сила такую возможность, купила и отправила в комнатушку алкоголика Леньки еще одну бутылку водки: пей, суженый-ряженый, пропивай свое мужское горе!

Так вот, проезжая на белом «мерсе» мимо новенького супермаркета, Борис Петрович предложил подруге (она себя называла Алисой, но он был уверен – имя фальшивое) зайти и затовариться. Он хотел деликатесов, а она застряла у стенда с прессой. В последнее время появилось множество женских журналов, которые сводили весь смысл бабьей жизни к слову «гламур». Естественно, Алисе все это было страшно интересно. Когда Борис Петрович пошел отцеплять ее от прессы, она впопыхах набрала журналов с картинками и прихватила еще парочку газет.