Единственный

Антон закончил уже восьмой класс, и гордился, что его родной дядя, которого назвали Арсением, младше своего племянника на целых четырнадцать с половиной лет!

* * *

…Воскресный летний день выдался солнечным и жарким. Выйдя из церкви, Элина решила зайти в салон красоты, где работала её школьная подруга Людмила. Они не виделись уже давно — Элина обычно посещала другой салон, который был недалеко от её дома, но сегодня решила заглянуть по пути к Людмиле.

— Ой, пропащая душа! — Людка радостно улыбалась во все тридцать два зуба, — Заходи, рассказывай!

— Да чего мне про себя рассказывать, — рассмеялась Элина, — у меня, как всегда… Всё бегом, всё пролётом. Лучше расскажи, что у вас? Как Маринка?

— Ты что, не в курсе? — Людмила подозрительно посмотрела на подругу, — Она ж со своим развелась.

— С кем?! — от услышанной новости, Элина округлила глаза, — С Витюсиком?!

— Ага, с Витюсиком. Гульнул Витюсик на стороне, да там и остался.

— Да ладно… — Элина недоверчиво усмехнулась, — Маринка ж его под таким каблуком всегда держала…

— Не удержала. Ушёл Витюсик, и глаз не кажет.

— Ничего себе… Я думала, он у неё святой.

— Угу. Ангел. Так и улетел на крыльях.

— Да… Не ожидала… А Маринка-то как?

— А Маринка теперь волком воет. И ходила за ним, и уговаривала, и угрожала… А он — нет, и всё… У него теперь любовь. Да так ей и надо. Пусть теперь сама хлебнёт…

— То есть?.. — Элина удивлённо уставилась на Людмилу, — Ты о чём?

— Да это же она десять лет назад мне все уши прожужжала, чтобы я с Лёнькой своим разошлась. Всё его с Витюсиком своим сравнивала… Витюсик-то и шить, и вышивать, и деньги зарабатывать, а мой Лёнька только на диване валяться и пиво пить…

— А разве не так было?

— Да так, так… — подруга нахмурилась, — Всё так, Эля… Да только я дура слушала её… позавидовала… Думала, что другое счастье встречу. Лёньку выгнала, а счастья-то так и нет…

— Ты же не виновата…

— А кто? — Людмила невесело усмехнулась, — Я и виновата. Думала, другие лучше. А у других у всех — свои тараканы. Лёнька-то хоть свой был, родной… Я ведь до сих пор его люблю… Остальные — так… приложение без любви. А без любви, сама понимаешь… Хоть самого золотого мужика дай — а нету к нему чувства, и будешь искать изъяны. Тот жадный, этот — кобель… Я вот иногда думаю, да лучше бы я с Лёнькой так и жила. Меня он не обижал, дети — общие… Да пусть бы лежал себе на диване! Он же не гуляка был… Ну, ленивый… ну, и что. У меня после него, знаешь, сколько лодырей-то было?! Да лучше бы я с ним одним жила! Глядишь, и не спился бы, и не зарезали бы его в пьяной драке.

— Может, ты и права…

— Права, конечно. Уж кому знать, как не тебе. Как у вас-то с Игорем? Нормально всё?

— Как обычно. Живём…

— Счастливая ты, Элька. Хоть я раньше тебе другое говорила… а вот сейчас скажу — счастливая ты. И плевать, что он у тебя дурак. Зато — свой, любимый… А от своего и слёзы не такое горькие…

— Слёзы всегда горькие.

— Не скажи…

…Элина не стала спорить с подругой по поводу «дурака».

А в остальном — всё правильно. У каждого своя дорога, своя судьба. Кому-то дороже деньги и личный комфорт. А кому-то — любимый человек. Со всеми его привычками и недостатками…

Просто потому, что без него всё остальное не имеет значения.

Просто потому, что он — единственный…

Эвелина Пиженко, март 2015 г.