Единственный крест

— Подождите, — изредка говорил кто-нибудь. Лопаты останавливались, и детские ладошки обнимали у ствола дубочка рыхлую землю. Одни раз работу остановил Николай Терентьевич.

— Нужно поставить столбик, — пояснил он.

— Может потом? — возразил кто-то.

— Нет, потом придется забивать, а этим можно повредить корни.

Ну вот и все. Дубочек стоял ровно, прямо, как на родном своем месте. А потом девочки стали поливать деревце из кружки, которая тоже переходила их рук в руки. На глазах Сидориных происходило почти ритуальное действие, только священника не хватало.

— Папа, — Лиза посмотрела на Асинкрита, — а мне… можно?

— Подойди, попробуй.

Лизу увидели.

— Откуда такая красавица? Поучаствовать хочешь? Бери кружку.

— Ты думаешь, она все поняла? — спросила Лиза-старшая мужа.

— Может быть даже больше, чем мы с тобой.

А потом деревенские женщины понесли цветы к огромному пню, стоявшему в нескольких шагах от новосела. На них были праздничные одежды и черные платки. Вдовы. Простые русские бабы, не дождавшиеся мужей с войны. Не было ни крика, ни стона. Женщины обложили цветами пень и преклонили колени, уткнувшись седыми головами в оставшуюся твердь Прощального дуба.

— Ты плачешь, Лиза? — тихо спросил Сидорин жену.

— Скажи мне, мы ведь не случайно приехали сегодня сюда? Извини, глупость спросила.

-. Ты просто опередила меня: я хотел спросить тоже самое…

И вдруг на полуслове Сидорин осекся.

— Лиза, посмотри, ты видишь его?

— Кого?

— Старика с белой бородой. Он там за пнем стоит… стоял.

— Нет, не вижу. Может быть, показалось?

Асинкрит вздохнул, и нечего не ответил. Потом улыбнулся, показывая глазами на малышей:

— Дрыхнут, разбойники. Хоть бы поплакали за компанию.

— Да ну тебя, молчи! Успеют еще.

— Это точно: и поплакать успеют, и посмеяться, и свое дерево успеют посадить.

— А я им помогу, — это неслышно подошла Лиза, — опыт у меня теперь есть.

— Мы видели, дочка, — без тени иронии похвалил девочку Асинкрит. — А что у тебя в руке?

— Ой, совсем забыла. Когда бабушки понесли цветы к Прощальному дубу, я в сторону отошла, а ко мне дедушка подошел…

— Волосы седые, редкие, борода тоже седая, — заволновался Сидорин.

— Точно. Сказал, что я умница и попросил тебе передать вот этот камушек.

— Ты что-нибудь понимаешь, Асинкрит? — спросила мужа Лиза.

Тот кивнул.

— А еще он просил передать тебе… сейчас… Дедушка сказал: «Передай папе, пусть не забывает… Кермись». А потом сказал: «До встречи!»

— Спасибо, дочка. Так и сказал: «До встречи»?

— Да. А кто такая Кермись?

— Это речка, Лизок. Маленькая быстрая речка. Завтра ты увидишь ее.