Единственный, любимый… чужой!

Да-да, у моей сестры как раз в то же время случился роман с одним художником-оформителем из нашего города. И она тоже встречала Новый год без него. Но все-таки у нее ситуация была более обнадеживающая – он никуда далеко не уезжал, и они могли встречаться в любое время. Евгений – так звали художника – работал при городском Доме культуры и часто засиживался допоздна в своей просторной мастерской, иногда и оставался там ночевать, обустроив себе спаленку, и не очень-то беспокоился по поводу своей жены: видимо, она привыкла к его свободному времяпрепровождению, что уж он ей говорил, не знаю… Людмила приезжала к нему, да и он был частым гостем у нее в Москве.

Тем не менее сестра, так же, как и я, страдала от того, что не могла стать единственной для своего возлюбленного. Одной из любимых ее песен был очень популярный в то время шлягер «Миллион алых роз», который начинался словами: «Жил был художник один…» Это была их с Женей «отрядная песня», он часто дарил ей алые розы… Но с женой, похоже, он разводиться не спешил.

Свою сердечную тоску сестра изливала в стихах, которые рождались у нее в этот период под знаком несчастливой любви. Стихи были хорошие, в духе Марины Цветаевой. И я всем сердцем воспринимала их, они были как будто и про меня тоже.

* * *

С Андреем мы продолжали переписываться. Его письма были очень нежны и откровенны, а новогоднее поздравление оказалось просто неподражаемым – я не расставалась с исписанной аккуратным мелким почерком открыткой, и у меня сладко сжималось сердце, когда я в сотый раз перечитывала ее – он перечислял все места, в которые хочет меня поцеловать… Бокал вина, изображенный на открытке, он обещал выпить вместе со мной на следующий Новый год, который мы, конечно же, будем встречать вместе.

Эта открытка и письма, приходившие довольно часто, помогли мне дожить до следующей сессии. Потому что зимой мы больше не встретились – что-то у Андрея не сложилось с индивидуальными занятиями.

Наконец пришла весна, а с ней и очередная сессия. Я, как обычно, написала на работе заявление на учебный отпуск – директор детского дома, где я работала музыкальным руководителем, всегда отпускал без вопросов: учись, повышай квалификацию!

И вот я снова в институте. Первая пара. Вторая… Где же Андрей?.. Приехав после занятий к сестре, я чуть не плакала. Хотя почему – чуть? Едва вышла из метро – и разрыдалась… Дома Люда меня утешала:

– Вот увидишь, завтра он появится!

И – да, на следующий день он появился. Сказал, что не смог приехать вовремя, потому что не отпускали с работы. Андрей работал художественным руководителем в Доме культуры, и у них было какое-то мероприятие, которое он обязательно должен был провести лично.

Увидев его в аудитории, я была на седьмом небе от счастья!

На лекциях мы, как всегда, сидели рядом. Вся группа уже знала про нас. Впрочем, мы были не одни такие, одновременно с нами сложилась еще одна пара, правда, они были на равных – он женат, она замужем. На лекциях, так же, как и мы, сидели вместе. Где проводили время после занятий – не знаю, но полагаю, у них тоже особых проблем не было: Лана – москвичка, а Юра – с юга России, снимал здесь комнату. Одногруппники уже привыкли к двум нашим парам, относились с пониманием и на студенческие вечеринки – а как же без них? – всегда звали нас вместе.

На одной из вечеринок я разговорилась с Ланой и обмолвилась, что мы подруги по несчастью.

– Почему по несчастью? – удивилась она. – Я вполне счастлива.

Дальше тему она развивать не стала. Вот и понимай, как хочешь… Может быть, и мне надо проще к этому относиться? Ну, развлеклись во время учебы, отдохнули – и хорошо.

Но я так не могла. Ну не могла, и всё!..

На этой сессии у нас с Андреем всё было, как и в прошлый раз. Мы снова были неразлучны. У сестры стояло пианино, и мы иногда устраивали репетиции. Садились около инструмента и пели вместе свои вокальные партии. Мне больше нравилось, когда он пел, а я ему аккомпанировала. Как же я любила его голос!..

Однако меня уже всерьез начала грызть ревность. Я снова попыталась выяснить отношения. На вопрос, сколько мы еще будем ждать, услышала тот же ответ про сына.

Но, в конце концов, я ведь тоже могу родить ему сына! Он будет похож на него. Боже, какое это счастье – иметь ребенка, похожего на него!..

Со временем я начала понимать, что эти разговоры становятся ему неприятны.

– Ну почему ты не можешь просто радоваться жизни? Мы вместе, все замечательно! Надо немного подождать, – убеждал Андрей.

Да, у него все было замечательно и всё его устраивало. В институте – беззаветно преданная возлюбленная, дома – жена. Поди, плохо!

А для меня месяцы между сессиями были мучительны. Если бы умела отвлекаться, не думать о нем, завести, в конце концов, кого-то другого! Но я любила только его, и никто другой был не нужен. Хотя варианты имелись.

* * *

– Ну вот, Любаш, теперь дошла очередь и до Николая. Был у меня такой знакомый, еще до института.