Единственный мой, или Не умею жить без тебя

Пять лет назад родители построили новый дом: добротный, двухэтажный. Умерла родственница отца, жившая в Киеве. Наследников у нее не было, и квартира перешла к моему папане. Старый наш дом купила соседка. У нее сын вот уже пятнадцать лет занимался мелким бизнесом и давно хотел построить отдельный дом для своей семьи – жены и трех пацанов, которые не давали покоя моим родителям, мечтавшим о тишине. Все сладилось довольно быстро: наш дом и киевская квартира были проданы, и родители, купив участок на окраине города, построили новый дом – более просторный и удобный.

Подъезжая к родительскому дому, я чувствовала, как у меня пересыхает во рту. Я волновалась от того, что скоро увижу своих девочек, по которым соскучилась. И от того, что увижу родителей, от которых очень трудно будет скрыть правду.

Кирилл словно прочитал мои мысли.

– Не вздумай ничего говорить родителям, – предупредил он. – Помочь они ничем не смогут, только разволнуешь их понапрасну. Да и лишние разговоры здесь не нужны.

– Я все понимаю, – буркнула я. – Не один ты такой умный.

– Слушай! – Кирилл неожиданно резко затормозил. Я схватилась за ручку дверцы.

– Ты чего?

– Слушай! – повторил он. – Прекрати разговаривать со мной в таком тоне. Поняла? – И он сжал мою руку повыше локтя.

– В каком таком?

– Иронично-издевательском. Ясно?

– Я-ясно, – от волнения я стала заикаться.

– Ну, вот и хорошо, – он выпустил мою руку и сказал, не глядя на меня: – Просто я этого не люблю. Да и, кажется, не заслужил. Ты не находишь?

Я потерла руку – она болела.

– Где твой дом? Говори…

– Предпоследний слева. С красным балкончиком.

– Уже вижу. Чаи любишь на балконах распивать? – и Кирилл подмигнул мне.

Первой меня увидела Настенька, она копалась около клумбы и, увидев меня, издала пронзительный крик:

– Мама!

– Сейчас, сейчас, – шептала я, открывая дверцу машины. – Одну минуту, моя хорошая.

– Мама! – звенел Настенькин голос.

Она раскрыла калитку и понеслась ко мне; с размаху кинулась на шею и повисла на мне.

– Мама приехала! Я знала, я сон видела.

– Какой сон? – спросила я, целуя ее в теплую, нагретую солнцем макушку. – А ты почему без панамки ходишь! Солнышко напечет! Разве тебе бабушка не говорила, что девочки всегда должны шляпки на головах носить?

– Что там такое? – раздался голос матери. Она вышла на крыльцо и стояла, прищурившись.

– Мам! Это я.

– Уже вижу. Пожаловала. Ну, проходи-проходи. Давненько к родным не заглядывала. – В голосе матери звучали нотки укоризны.

– А где Татьяна?

– Ушла к Маше поиграть. Чрез три дома подружка живет. Сейчас батяня за ней сходит.

– Здравствуйте! – Кирилл незаметно вырос рядом.

Мать молчала, переводя взгляд с него на меня.

– Мам! Это Кирилл. Сослуживец… Алексея, – выдавила я. – Бывший сослуживец. Он подвез меня до Феодосии. У него тут дела. Да и отдохнуть он хочет. Это ненадолго…

– Если я вас стесняю, – ввернул Кирилл, – то могу расположиться в гостинице. Нет проблем. Говорите как есть.

– В это лето какой-то бешеный наплыв курортников. Все гостиницы под завязку забиты, и вряд ли вы найдете свободный номер. Останавливайтесь у нас. Не стесните.

– Спасибо, – голос Кирилла был вежливо-почтительный.

Такого голоса у него я еще не слышала.

Подошел отец, и после того как мы с ним обменялись поцелуями, мать отправила его за Татьяной.

Прибежавшая Татьяна расцеловалась со мной и бросила на меня выразительный взгляд. «Где папа? – читалось в ее взгляде. – Мам, ну скажи, не утаивай! Где наш папка-то?»

– Все хорошо, – скороговоркой сказала я, стараясь не встречаться с ней взглядом. – Как ты?

– Нормально, – насупившись, сказала Татьяна. Она очень любила Алексея, и боль от расставания с ним и обида были очень сильны.

– Привет, Танюш! – протянул ей руку Кирилл. – Узнаешь дядю Киру?

Татьяна резко развернулась и пошла в дом.

– Девочка с характером, – протянул он, – ничего… оттает.

– Идите обедать, – кричала мать из кухни. – А то все остынет. Я тут старалась-старалась. Готовила-готовила.

После обеда мать отозвала меня в сторону.

– Кто он тебе? – резко спросила она. – Хахаль, что ли? Так и скажи матери. А то сослуживец, сослуживец… Знаем мы таких сослуживцев…

– Мам! Прекрати! С Кириллом у меня ничего нет. Можешь не волноваться. Мы всего лишь друзья, честное слово!

– А как Алексей? Не звонит он что-то. Раньше девчонкам хотя бы звонил, спрашивал: как они и что, со мной парой слов перекинется. А тут как отрезал. Не случилось ли чего?

Я вздрогнула: возникло искушение – рассказать все матери, припасть к груди, выплакаться, но что-то останавливало меня от этого шага. И я сделала глубокий вдох.

– Наверное, другую семью нашел. Знаешь, как у мужчин это бывает. Другая женщина и все – старая семья не нужна. Закрутились-завертелись по своей орбите, – сказала я, не глядя на мать.