Единственный мой, или Не умею жить без тебя

Второй милиционер уже входил в сторожку.

– Серега, тут труп. Свежий, – донесся голос из сторожки.

– Я вынужден задержать вас до приезда следственной группы, – сказал молодой милиционер.

– Без проблем, но я могу позвонить? – Алексей скорее утверждал, чем спрашивал.

– И откуда же вы собираетесь звонить?

– В сторожке должен быть телефон, – сказал Алексей.

Второй милиционер уже вырос на пороге и смотрел на Алексея с подозрением.

– Давай, умник, – рявкнул он. – Звони, пока я не передумал.

Я подошла ближе. Алексей не стал спорить и послушно пошел в сторону сторожки. Странно, что убийцы не сломали телефон. Он набрал номер.

– Власенко Николая Николаевича, пожалуйста, – попросил Алексей.

Потянулись секунды ожидания, пока его соединяли, но милиционеры насторожились. Эта фамилия им была знакома.

– Дядь Коль, здравствуйте. Это Леша Захаров, – представился Алексей.

Теперь я уже стояла в дверях.

– Все нормально, не считая того, что мне угрожают задержанием. – Алексей что-то выслушал, а затем продолжил: – Убили Степаныча, сторожа с пристани. А я с женой как раз приехал сюда. Так получилось, что приехал раньше милиции. В общем, меня арестовали.

– Не арестовали, а задержали до выяснения, – вмешался патрульный милиционер.

– Вас просят подойти к телефону, – Алексей протянул трубку милиционеру.

– Старший лейтенант Соколов, – представился милиционер. Выражение его лица постепенно менялось, а потом он ответил: – Слушаюсь, товарищ полковник. – Затем, обращаясь к нам, сказал: – У вас серьезные покровители. Но вам все же придется подождать приезда следственной группы.

– Конечно, – ответил Алексей.

Муж подошел ко мне и обнял.

– Нам не нужно волноваться, – сказал он, успокаивая меня. – Мы ни в чем не виноваты, но они будут задавать вопросы, думая, что мы что-то знаем.

– Вообще-то я и не переживаю, – я говорила правду. – Жаль, что со Степанычем такое произошло.

– Мне тоже очень жаль, – грустно сказал Алексей. – Я Степаныча знал лет пять. Он мне был как отец.

Послышался шум подъезжающей машины. Мы оглянулись: на пристань прибыл милицейский автомобиль.

– Капитан Гордеев, – представился мужчина в костюме и галстуке, выйдя из авто.

К нему сразу подошел милиционер из патрульной машины, отвел его в сторону и что-то негромко сказал. Гордеев вернулся к нам и строго сказал:

– Слушаем меня внимательно. В нашем городке нечасто происходят убийства. Дело поручили мне. Естественно, оно будет на контроле у руководства, – он достал и закурил сигарету. – Я предполагаю, что вам что-то известно, но вы не хотите мне все рассказать, хотя это и в ваших интересах. Подумайте пока, что вы можете мне сообщить, – и он пошел в сторожку.

А на пристань уже въезжала машина с санитарами. Началась суматоха, и мы с Алексеем отошли в сторону.

– Аленка, послушай меня, – Алексей воспользовался моментом, пока до нас никому не было дела. – Нас подозревать у них причин нет. Кто это сделал, ты, естественно, догадываешься.

– Леш, я в замешательстве, – я сцепила пальцы рук. – Мне страшно. Что будет теперь с нами? Я думаю, охота на нас уже объявлена.

Тем временем капитан вышел из сторожки, что-то сказал санитарам и направился в нашу сторону.

– Первые результаты экспертизы будут готовы через пару часов, – начал он. – Но я уже могу сказать с уверенностью на девяносто процентов, что он умер от передозировки скополамином. Это наркотик, который развязывает язык.

– Мне это известно, – ответил Алексей.

– Что хотели у него узнать? Более того, что у него узнали? Скорее всего, он перед смертью рассказал все, что от него хотели услышать, – и капитан посмотрел вопросительно на Алексея.

– Почему вы думаете, что нам может быть что-то известно? – вопросом на вопрос в лучших одесских традициях ответил мой муж.

– Поймите, хотя я вас не подозреваю, но думаю, что убийцы или убийца накачали старика скополамином, узнали все, что нужно было, и оставили его умирать.

Санитары уже грузили тело в санитарную машину, когда на пристань въехал микроавтобус с надписью «Телевидение».

– Только этого не хватало, – с чувством глубокой досады сказал следователь и пошел по направлению к журналистам.

Из микроавтобуса выпорхнула молоденькая девушка с микрофоном, а следом за ней довольно грузный парень в очках. На плече он держал камеру.

– Работаем, – скомандовала журналистка.

Она начала что-то говорить на камеру. Нам не было слышно, что она говорила, затем журналистка обратилась к следователю, который подошел к ней. Они поговорили пару минут, после чего он жестом руки дал понять, что разговор окончен, и вернулся к нам.

– Откуда эти журналисты все узнают? Такое впечатление, что они знают все раньше нас и больше нас, – выдохнул Гордеев и покачал головой.

– Это их работа, – бросил Алексей.

– Ну как, надумали рассказать правду? Не советую играть в молчанку. Дороже потом обойдется. – Следователь внимательно посмотрел на Алексея, а затем перевел взгляд на меня.

– У Степаныча не было врагов, которые желали бы ему смерти, – осторожно начал Алексей.