Единственный свидетель

— Уж я знаю — о чем и как с ним надо говорить. И пусть Леночка не волнуется. Это будет для нее самым легким экзаменом. Я ей это гарантирую, я — Матильда Яковлевна!.. Он очень многим мне обязан, профессор Куликовский: он все для меня сделает. Что вы так смотрите на меня? Если б вы видели пятно у него на пиджаке, которое я вывела, вы не сомневались бы ни одной секунды! Он меня иначе как чудотворцем и не зовет. Можете мне в глаза плюнуть, если он будет держать Леночку больше пяти минут на экзамене!..

— Лучше все-таки не говорите с ним! Леночка узнает… Нехорошо получится.

— Леночка ничего не узнает. Положитесь на меня!

В тот же вечер энергичная «скорая помощь» нанесла визит Куликовским. Профессор занимался у себя в кабинете.

Моложавый, подтянутый, в очках с золотой оправой, делавших его лицо несколько сухим и строгим, он встретил Матильду Яковлевну приветливо.

— А, «чудотворец», здравствуйте! — сказал профессор, поднимаясь из-за стола. — Чем могу служить?

— Сергей Сергеевич! — с чувством произнесла «скорая помощь», молитвенно протягивая сложенные вместе руки. — Умоляю, помогите!

— С удовольствием, Матильда Яковлевна!.. Сколько вам нужно?

— Боже упаси, я не об этом!.. Сергей Сергеевич, у меня есть дальняя родственница, студентка вашего института — Леночка Полякова.

Профессор Куликовский нахмурился, вспоминая.

— Полякова! Есть такая… Немножко «мамина дочка», но… ничего. Не плохая девушка.

— Чудесная, профессор!.. И так любит вашу… эту… химическую физику.

— Физическую химию, вы хотели сказать?!

— Вот, вот — ее… физическую химию!.. Умоляю вас… профессор!.. Обратите на Леночку внимание! Она так волнуется, бедняжка!.. Боже мой, профессор, ваш пиджак, как новый! Даже намека на мое пятно нет!.. Помогите ей!.. Сделайте так, чтобы она не волновалась!.. Вы меня понимаете?

— Понимаю! — серьезно сказал профессор Куликовский.

— На нее жалко смотреть, на нашу Леночку, так она изменилась! «Я, — говорит она, — не человек сейчас». Помогите ей… стать человеком, профессор!

— Это мой долг, Матильда Яковлевна! — сказал Куликовский.

— Вот, вот! Как это сделать, профессор, я не знаю, не мне вас учить. Но ведь мы все были молодыми, все сдавали экзамены… все сажали пятна!..

— Хорошо, Матильда Яковлевна, я понимаю, что вы хотите, я помогу ей… — сказал Куликовский, и по тому, как смягчилось его лицо, «скорая помощь» поняла, что ее просьба дошла до сурового профессорского сердца.

…Наступил день экзаменов. Варвара Васильевна и Матильда Яковлевна сидели рядом на диване и, нервно вздрагивая при каждом стуке, ожидали Леночку. Наконец, раздался знакомый продолжительный звонок, и Леночка, бледная, в небрежно сдвинутом на затылок берете, появилась на пороге комнаты.

— Ну как, сдала? — спросила дочку Варвара Васильевна.

— Сдала! — сказала Леночка и, обняв мать, закружилась с ней по комнате в каком-то невероятном вальсе.

«Скорая помощь» смотрела на них довольная, гордая, и на лице у нее было написано: «Вот видите! Что я вам говорила?»

В полном изнеможении Леночка упала на кресло и вытянула нош.

— Мама, но что это был за экзамен! Он меня сорок пять минут гонял! По всему курсу. Как зайца!

Леночка перевела дух.

— Других спрашивал десять минут, а то и пять. А меня — сорок пять! Целую вечность!.. Вот она, яма-то!.. А главное, что потом было!.. Уже после экзамена он мне вдруг говорит: «Не удивляйтесь, что я вас так долго спрашивал, — я только выполнил просьбу вашей родственницы». «Если, говорит, вы любите мой предмет и действительно хотите стать настоящим человеком, вы должны, во-первых, его знать хорошо, а во-вторых, не волноваться, если знаете». В общем, целое нравоучение!.. Мама, кто с ним обо мне говорил? Неужели ты?..

— Честное слово, Леночка, не я! — залепетала Варвара Васильевна. — Понятия не имею — кто! Какое-то недоразумение!..

— А впрочем, мне теперь уже все равно! — объявила Леночка, поднимаясь, и вдруг пропела:

— Сдала, товарищи, сдала!

Когда Леночка ушла к себе, Варвара Васильевна посмотрела на «скорую помощь» уничтожающим взглядом и сказала:

— «Я вам гарантирую, что это будет для нее самый легкий экзамен». Кто мне это говорил?.. Что стоят ваши гарантии, Матильда Яковлевна?

Лицо у «скорой помощи» было несчастное, растерянное и выражало досаду и отчаяние. Такое выражение лица бывает у человека, опоздавшего на поезд, когда, размахивая тяжелыми чемоданами, он бежит по вокзальной платформе. А зачем бежит — и сам не знает: во-он где уже насмешливо мелькают красные огни хвостового вагона!

Матильда Яковлевна прижала носовой платок к увлажнившимся глазам.

— Он обещал помочь, Варвара Васильевна, даю вам слово. Но кто же их разберет, этих… современных. Они все понимают… шиворот-навыворот!

Но признать себя банкротом было выше ее сил.

— Ну, погодите у меня, профессор Куликовский! — звонко сказала Матильда Яковлевна. — Посадите себе еще пятно на пиджак, позовете меня, — я вам… десять свежих присажу!

И на лице у нее было написано, что она страстно жаждет немедленной мести.

1950

Письмо

I