Единственный вдох

Разве эти слова она хочет услышать сейчас, когда о стольком нужно поговорить? Как ему такое в голову пришло? Ева смотрит на Джексона, пытаясь увидеть что-то знакомое в мужчине, которого когда-то любила: его широкую и открытую улыбку, его блестящие глаза. Но теперь лицо Джексона скрывает борода, и часть его личности будто тоже скрыта.

– Я тебя не знаю.

Взгляд Джексона полон боли.

– Прошу тебя, Ева, не говори так! Только ты и знала меня – и помогла мне. Рядом с тобой я чувствовал, что достоин любви.

– Ты столько врал, во что я вообще могу верить?

– Я любил и люблю тебя. Это правда.

Ева качает головой, отворачивается и смотрит на залив.

– Этого недостаточно.

Джексон молча стоит рядом, оперевшись о деревянные перила. Несмотря ни на что, хочется, чтобы он взял ее за руки, хочется почувствовать тепло его пальцев. Хочется оказаться в его объятиях и услышать, что все будет хорошо.

– Мне никогда не найти нужных слов, но я все же попытаюсь объяснить. – Джексон поглаживает руками перила. – Перед приездом в Англию… перед встречей с тобой… моя жизнь шла наперекосяк. Я разрушил все: семью, брак, отношения с Солом. – Джексон замолкает. – Я потерял самого себя, Ева, я не понимал, кто я такой.

– Поэтому стал кем-то другим.

– Да, ведь благодаря тебе я захотел измениться. Посмотрев на себя со стороны, я решил стать лучше – стать другим человеком.

– Но этот человек был вымышленным.

– В том-то и дело, Ева, что не был. Да, я врал про учебу, про работу на водолазных ботах и про поездку в Южную Америку, но остальное… Все остальное было по-настоящему, это был я. Ты влюбилась в меня.

Ева закрывает глаза, голова гудит. Как теперь отличить ложь от правды?

– Я ночами лежал и думал: полюбила бы ты меня, расскажи я правду с самого начала? – Голос Джексона звучит тихо и задумчиво. – Меня, бармена из Тасмании, женатого и виновного в убийстве? Полюбила бы? Я вот сомневался.

– Ты даже не дал мне возможности.

– Верно, потому что как только я начал врать, то не мог остановиться. Я боялся потерять тебя… и лгал дальше.

Прожектор гаснет, на террасе становится темно. Ева не двигается, в ушах стучит пульс. Ложь Джексона переросла в нечто большее, вышла из-под контроля, и хотя он понимал, что долго это продолжаться не может, все равно никак не мог остановиться.

– Не надо было жениться на мне.

– Вот уж о чем я нисколько не жалею! Да, пришлось подделывать документы и многое скрывать от тебя, но я так хотел стать твоим мужем. Больше всего на свете.

– И позволил мне жить с мыслью о том, что ты умер.

Джексон опускает голову.

– Когда в Лондон приехала Жанетт, я понял, что все кончено. Я не мог вернуться в Тасманию, как она хотела, но и в Британии остаться не вышло бы – Жанетт пошла бы в полицию, рассказала бы тебе. Я не мог этого допустить. Тюрьма меня не пугала, я бы справился, но мысль о том, что ты, да и Сол с отцом узнаете обо мне всю правду, была невыносима. А если бы ты, Ева, перестала в меня верить, то и я бы уже в себя не верил. Жанетт вернула бы меня к прошлой жизни… И я решил исчезнуть. – Хотя темно, чувствуется, что Джексон на нее смотрит. – Это была ошибка, самая большая ошибка в моей жизни – удрать с пляжа и не сообщить тебе, что я выжил. Без тебя, Ева, жизнь не имеет смысла.

– Я сказала то же самое, – отвечает Ева. – На твоих похоронах.

Они не уходят с террасы, прислушиваются к заливу: сегодня шепот накатывающих на пляж волн кажется печальным.

– Я была беременна от тебя, – тихо говорит Ева.

– Что? – вздрагивает Джексон.

– Я узнала уже здесь, на Уотлбуне. Приехала на встречу с Солом… и упала в обморок. Он отвез меня в клинику, и там мне сделали тест на беременность.

Джексон закрывает рот рукой, потирает бороду.

– Поверить не могу. Значит, ты?.. – Он смотрит на ее живот.

– Нет, у меня случился выкидыш на двенадцатой неделе.

– Господи, Ева, как же так? Как ты это пережила?

– Со мной были Кейли и Сол, они помогали. Потерять ребенка… это… – Голос срывается, тело наполняют боль и пустота.

Нельзя поддаваться этим воспоминаниям, только не сегодня.

– Жаль, что я не знал. И что меня не было рядом…

Джексон кладет руку поверх ладони Евы, слегка сжимает пальцы. Ева замирает, держит руки на твердых деревянных перилах.

– Выкидыш… Ты потеряла ребенка из-за переживаний? – Ответить нечего, поэтому Ева молчит. – Мне очень жаль, – медленно говорит Джексон. – Ты стала бы прекрасной матерью. Больше всего в жизни я хотел бы завести с тобой детей, но я не заслужил такого счастья. – Он делает глубокий вдох и сжимает ее ладонь. – А ты, Ева, ты заслужила. Прости меня, прости за все, что я натворил.

В голосе Джексона слышится дрожь, и Еву это трогает. Хочется обнять его, погладить по голове, утешить. Когда-то Джексон клал голову ей на живот, а Ева зарывалась пальцами в его волосы – они любили так лежать вместе.

Воспоминания о прекрасных моментах, проведенных с Джексоном, так тесно переплетаются с ложью, что их уже нельзя различить.

Глава 36