Единственный воин Королевы

– О-о, пресвятые боги! – потный мужчина от избытка чувств даже поднял ладони и глаза к небесам. – И настолько хорошо умеет, что я даже продам вашей милости эту строптивицу со значительной скидкой. Скептически глянув на него, Фиона всем видом изобразила недоверие и шагнула поближе к растянутой за кисти рук и лодыжки жертве. Покачав головой, она признала про себя, что та неплохо сложена и развита для своих двенадцати. Но взгляд… взгляд маленькой негодницы полыхнул в ответ такой неприкрытой ненавистью и тоской, что волшебница даже отшатнулась.

– Что? – осторожно спросил вновь отчаявшийся торговец. Напустив на себя задумчивость, Фиона ещё раз для виду окинула взором распластанную на лобном месте девчонку. Спохватившись, поднесла к своему носу надушенный платок – она приметила, что так делают не выносящие здешней вони аристократки. Затем чопорно направилась прочь, великосветски процедив на ходу:

– Сделай всё, что надо и приведи её ко мне. Цена за наспех вымытую и одетую в мятое подобие платья девчонку и впрямь оказалась невысока – хотя Фиона за подобное сокровище не колеблясь отдала бы и вдесятеро больше. Умная девушка с крепкими нервами и стойким характером, отнюдь не дурнушка – согласитесь, из такой выйдет не столько служанка, сколько помощница. Значит, тебя зовут Сабрина? Потому-то, сунув за вырез платья купчую и вертя в пальчиках свистульку из обожжёной глины, Фиона тут же, за заборчиком, сторговала для своей настороженно поглядывающей покупки небольшую резвую лошадку. И лишь проскакав по тракту на полночь несколько лиг, волшебница позволила себе скинуть маску запросто покупающей рабынь аристократичной стервы и глухо выругалась. Решительно свернув в прогалину меж уныло шумящими деревьями, она безжалостно погнала лошадей в сторону от тракта. Осень коснулась уже и здешних южных краёв. По небу тянулись тяжёлые, уже чернеющие в преддверии вечера тучи. А деревья качались под ветром словно пьяные стражники в субботу вечером. Оглядевшись и на всякий случай проверив отсутствие ненужных свидетелей осторожным заклинанием, Фиона спрыгнула наземь посреди небольшой поляны. И зарычала от избытка чувств, обратив глаза к небу и выкинув туда открытую ладонь. И в ответ на переполняющую волшебницу ненависть к роду человеческому, тучи изрыгнули ослепительную молнию, ударившую в макушку виднеющегося за рощей холма.

– О крокодилы, порождение людей! – передёрнувшись от отвращения, простонала Фиона и тут же рявкнула на свою покупку. – Слезай! Сабрина с квадратными от столь явной демонстрации Силы глазами и перепуганной мордашкой мигом вылетела из седла.

– Найди два небольших камня, – уже немного спокойнее сказала ей волшебница. Девчонка испуганной белкой облетела поляну и вскоре принесла в руках камень, а другой катила перед собой босыми ногами. Кивнув, Фиона положила на нижний камень свистульку. В крохотном комочке обожжёной глины держалось одно-единственное, слабенькое заклинание – если подуть в эту безобидную с виду детскую игрушку, раб испытывал ни с чем не сравнимую, страшную боль. Средство воспитания и убеждения, видите ли – но Сабрина оказалась сильнее даже этого.

– Бей, – выпрямившись, молодая волшебница властным жестом указала на свистульку. Детское личико перекосилось от ненависти, и Сабрина долго и упоённо молотила камнем, пока от инструмента её мучений осталась лишь мелкая рыжеватая пыль. И лишь отбросив в сторону ненужный уже камень, она совсем уж было собралась разреветься. Но Фиона выудила из выреза платья купчую и развернула перед её подрагивающим лицом, а затем и вовсе отдала в детские пальчики.

– Читать умеешь? Знаешь, что это? Девчонка кивнула. Шмыгнув носом, она посмотрела своей хозяйке в глаза – и та поразилась серьёзному, недетскому выражению лица.

– Леди, – осторожно произнесла малышка, вертя в пальцах свою судьбу, записанную на клочке дрянной бумаги. – Вы не из Тёмного Королевства? Горько усмехнувшись, Фиона погладила её по дерзко вздёрнутой голове. Присев, она оказалась с той лицо к лицу.

– Мой дом, моя родина – по ту сторону океана. И я всей душой ненавижу рабство. По физиономии Сабрины легко можно было проследить, как настороженная недоверчивость сменяется робкой надеждой, а затем – таким выражением лица, что только ради этого стоило пересечь широкий и бурный океан.

– Значит правда, леди, то, о чём по ночам шепчутся наши? Что приезжают люди с чистой душой и по мере возможности выкупают из рабства… Как Фиона не разрыдалась от подступившей к самому горлу непонятной боли, не знала и она сама.

– Правда, малышка. Один хороший человек подсказал мне сегодня, что и как я должна сделать. Ноги Сабрины подкосились. Она упала на колени, разрыдалась – и не успела Фиона опомниться, как малышка уже покрывала поцелуями пополам со слезами её руку.