Единственный выживший

Джо не хотел думать о том, что это мог быть за выстрел; не хотел думать о Розе Такер, которая, должно быть, лежала на влажном от крови песке с пулей в затылке; он боялся думать о Нине, которая снова – и теперь уже навсегда – была потеряна для него, но он не мог не думать обо всем этом, и эта страшная мысль обожгла его, как раскаленное тавро. Увидев, что его собственный противник с проклятьями поднимается с земли, Джо резко повернулся к нему. Ярость и злоба – те самые неконтролируемые ярость и злоба, которые двадцать лет назад помешали ему продолжить занятия боксом в юниорской лиге и заставили осквернить церковь после смерти отца, – переполняли его. Они превратили Джо в бешеного зверя – хищного, опасного, не знающего жалости и равнодушного к боли, быстрого, как кошка, свирепого и отважного, и поэтому он встретил своего противника так, как будто это он был виноват в том, что Фрэнк Карпентер стал калекой и умер, как будто он свел Донну в могилу непосильным трудом, как будто это он каким-то образом заразил капитана Блейна безумием и заставил его направить самолет к земле.

Не дав противнику выпрямиться, Джо изо всей силы пнул его ногой в пах и, когда тот, взвыв, согнулся от боли, схватил его за уши и резко рванул вниз, выбросив навстречу ему согнутое колено.

Со стороны это, должно быть, выглядело даже изящно, но удар вышел самый сокрушительный. Джо явственно почувствовал, как хрустнул сломанный нос, и ощутил острую боль в колене, которым он выбил врагу несколько зубов. Его противник сразу обмяк и повалился на песок. Как ни странно, сознания он не потерял, и Джо услышал, как здоровый и крепкий мужчина захлебывается кровью и плачет от боли, словно маленький ребенок, но это его не остановило. потому что сейчас он был как дикий зверь – нет, хуже зверя, хуже чем самый неистовый ураган. Вулкан ненависти, ярости и горя продолжит бушевать внутри его, затопляя душу жгучей лавой, и Джо одним прыжком подскочил к упавшему, чтобы переломать ему все кости. Он бил его ногами куда попало и наносил удары такой силы, что они причиняли ему самому почти нестерпимую боль, поскольку – к своему великому сожалению – Джо был обут не в тяжелые ботинки с жестким носком, а в мягкие кроссовки. Стремясь исправить это упущение, Джо попытался нанести врагу удар в горло, чтобы разбить кадык, но промахнулся. Он как раз собирался повторить свой выпад и, наверное, в конце концов убил бы распростертого на песке врага – убил бы, сам того не заметив, – когда сзади на него прыгнул еще кто-то.

Джо упал на песок лицом вниз и остался лежать, прижатый к земле по меньшей мере двумя сотнями фунтов живого веса своего нового противника. С трудом повернув голову и выплюнув набившийся в рот песок, он попытался сбросить врага, но на этот раз сильный толчок сзади и неожиданное падение сбили ему дыхание, а вместе с воздухом, с шумом вырвавшимся из его легких, Джо покинули и силы.

Кроме того, пока он жадно хватал ртом воздух, к его щеке прижалось что-то тупое и прохладное, и Джо догадался, что это может быть, еще до того, как услышал произнесенную вслух угрозу.

– Не дергайся, если не хочешь, чтобы я вышиб тебе мозги, – сказал незнакомец довольно звучным и громким голосом, и Джо без труда распознал решительную интонацию профессионального убийцы. – Я сделаю это с превеликим удовольствием.

Джо поверил ему сразу и прекратил сопротивление. Единственное, за что он продолжал бороться, это за глоток воздуха.

Его безмолвная покорность, однако, не удовлетворила оседлавшего его мужчину.

– Отвечай, ты, сволочь! Хочешь, чтобы я отстрелил тебе башку?

– Нет…

– Не слышу!..

– Нет!

– Будешь паинькой?

– Д-да…

– Смотри у меня!

– Да, да… Хорошо.

– Сучий сын! – злобно выругался тот.

Джо промолчал. Ему удалось более или менее выплюнуть набившийся в рот песок, и он, стараясь дышать как можно глубже, собирался с силами в надежде, что в конце концов ему представится возможность что-нибудь предпринять. Он знал, что его спасение только в хладнокровном и точном расчете, и прилагал неимоверные усилия, чтобы справиться с новым приступом бешенства, который готов был вновь овладеть им.

"Что с Розой?" – подумал он.

Противник, продолжавший прижимать его к земле. тоже дышал тяжело, с присвистом, и Джо, уловив тяжелый чесночный запах, подумал, что ему, по-видимому, тоже нужно перевести дух. Это было кстати. Любая проволочка давала Джо время успокоиться и обдумать свои дальнейшие действия.

"Где Роза, что с ней?"

– Сейчас будем вставать, – сказал мужчина, снова обдав Джо чесночным перегаром и запахом табака. – Я первый. Не вздумай трепыхаться, потому что ты у меня на мушке. Начнешь вставать, когда я тебе скажу, а до тех пор заройся в песок и не дыши. Понял, Карпентер?

В подтверждение своих слов он с такой силой ткнул стволом пистолета в лицо Джо, что его щека болезненно прижалась к зубам, а рот заполнился металлическим привкусом крови.

– Да.

– Я могу пристрелить тебя, когда мне захочется, и мне ничего за это не будет.

– Я буду лежать тихо.

– И никто меня и пальцем не тронет.