Единственный выживший

– Не напирай, красавчик, не напирай, иначе я начну сомневаться. Почему, интересно, ты так торопишься? Может быть, ты выглядишь совсем не так презентабельно, как говоришь?

– Ладно, договорились. Значит, завтра вечером. А где?

– Я дам тебе адрес одной хорошей кофейни в Уэствуде. Мы встретимся у входа ровно в шесть, зайдем внутрь, выпьем по чашечке кофе и выясним, подходим ли мы друг другу. Если я решу, что ты действительно приличный парень, а ты найдешь меня такой же сексуальной, как мой прокуренный голос, тогда… Тогда я не вижу причин, почему бы нашему завтрашнему вечеру не перейти в ночь изысканных наслаждений, которую мы оба будем вспоминать в седой старости? По отдельности, разумеется… Короче, есть у тебя под рукой карандаш и бумага?

– Да, – коротко сказал Джо и кивнул, хотя она не могла его видеть.

Деми продиктовала адрес кофейни, он записал и убрал бумагу в карман.

– Сделай мне одолжение, красавчик, – сказала она на прощание. – Возьми свою бумажку с телефоном, порви на мелкие кусочки и спусти в унитаз.

Джо растерялся, и Деми, уловив его колебания, строго добавила:

– Порви, все равно она тебе больше не понадобится.

С этими словами она повесила трубку.

Джо повертел в руках письмо Розы. Несколько напечатанных на машинке строк не могли, конечно, служить доказательством того, что доктор Такер в действительности уцелела после катастрофы "Боинга" и что причины самой катастрофы были далеко не тривиальными. Написать эти строки и набрать их на компьютере или отстучать на машинке мог кто угодно, в том числе и он сам. Имя в конце письма тоже было напечатано, так что у Джо не было даже подписи Розы Такер.

Несмотря на это, ему почему-то не хотелось уничтожать письмо. Для него оно было доказательством того, что какие-то в высшей степени невероятные, фантастические события на самом деле имели место. Оставалось только выяснить, какие именно.

Несмотря на недвусмысленное предупреждение Деми, Джо снова набрал лос-анджелесский номер Розы Такер, чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Ему казалось, что в худшем случае на него никто не ответит, однако, к огромному удивлению Джо, в трубке зазвучал записанный на пленку голос телефониста, сообщавший, что набранный им номер отключен. Голос посоветовал Джо убедиться в том, что он правильно набрал номер или перезвонить в справочную службу по телефону 4-1-1. Джо нажал на рычаг и снова набрал те же цифры. Результат был тот же.

"Чистая работа!" – не мог не восхититься Джо. Деми явно была гораздо умнее, чем можно было предположить по ее похожему на скрип капустных листьев голосу.

Не успел он опустить трубку на рычаги, как аппарат зазвонил сам, испугав Джо настолько, что он вздрогнул и отдернул руку, словно обжегшись. В следующее мгновение Джо, однако, устыдился своей нервной реакции и взял трубку на третьем или четвертом звонке.

– Вас слушают, – сказал он, стараясь говорить спокойно.

– Это "Лос-Анджелес пост"? – спросил мужской голос.

– Да.

– Прямой телефон Рэнди Колуэя?

– Верно.

– Вы – мистер Колуэй?

Джо все еще думал о своей странной беседе с Деми, да и неожиданный звонок не на шутку его напугал, поэтому он только теперь узнал ровный, абсолютно невыразительный голос, который ответил на его первый звонок в дом Розы Мари Такер в Манассасе.

– Это вы – мистер Колуэй? – повторил голос.

– Нет, я – Уоллес Блик, – сказал Джо.

– Мистер Карпентер?

По спине Джо, от позвонка к позвонку, поползли холодные мурашки, и он с размаху швырнул трубку на рычаги.

Значит, они знали, кто он такой.

Десятки рабочих кабинок больше не казались ему уютными убежищами, в которых можно было укрыться от опасности. Зал отдела новостей вдруг напомнил ему лабиринт, в котором слишком много тупиков.

Джо торопливо сгреб со стола распечатанные материалы и письмо Розы. Когда он вставал, телефон снова зазвонил, но Джо не стал брать трубку.

* * *

Выходя из отдела новостей, Джо нос к носу столкнулся с Дэном Шейверсом, возвращавшимся из отдела фотокопирования. В одной руке он держал ворох бумаг, а в другой – свою нераскуренную трубку.

Шейверс был абсолютно лыс, что отчасти компенсировалось роскошной черной бородой, и носил черные брюки из жатки, поддерживаемые широкими подтяжками в черно-красную клетку, серую с белым полосатую рубашку и желтый галстук-бабочку. Очки для чтения с полулунными линзами висели у него на шее на черном кожаном шнурке.

Шейверс работал репортером в бизнес-отделе "Пост", в котором постоянно вел одну или две рубрики, однако в легком дружеском разговоре он бывал крайне неловок и часто выражал свои мысли слишком напыщенно. Самому ему, впрочем, казалось, что он просто очарователен и что лучшего собеседника не сыскать во всей редакции. Это заблуждение было таким искренним и таким по-детски трогательным, что в малых дозах Шейверс почти ни у кого не вызывал ни раздражения, ни злобы.