Единственный выживший

Едва освободившись и вернув себе способность говорить, Барбара бросилась к телефону, но замерла на месте с трубкой в руке, так и не набрав номер. Она просто не знала, кому ей можно позвонить, поэтому, слегка поколебавшись, опустила трубку на рычаги.

Не было никакого смысла уведомлять ночного дежурного, что кому-то из гостей или служащих отеля угрожает опасность. Если губастый действительно собирался привести в исполнение свою угрозу и убить первого встречного, то он, без сомнения, успел сделать все, что хотел. Судя по всему, он и его напарник покинули гостиницу по меньшей мере тридцать минут назад.

Морщась от тупой, пульсирующей боли в шее, Барбара подошла к двери, соединявшей ее номер с соседним, и открыла ее, чтобы исследовать замок. Оказалось, что с наружной стороны он был закрыт декоративной латунной панелью, которую удерживали несколько шурупов. Сняв ее, злоумышленники получали доступ непосредственно к механизму замка, так что открыть его не составляло труда.

Сияющая латунь выглядела достаточно новой, и Барбара подумала, что панель скорее всего была установлена незадолго до того, как она зарегистрировалась в гостинице. Губастый и его напарник сделали это либо самостоятельно, либо при посредничестве сотрудника инженерной службы гостиницы. Клерка-регистратора же они либо подкупили, либо запугали, и он поселил ее в номер, на который ему было указано.

Барбара никогда особенно не любила спиртное, но сейчас она ринулась к мини-бару и достала оттуда две порционных бутылочки водки и бутылку охлажденного апельсинового сока. Руки ее дрожали так сильно, что, наливая в стакан сок она чуть не опрокинула всю смесь себе на колени. Наконец все было готово, и Барбара, залпом проглотив первый коктейль, тут же откупорила вторую бутылочку водки, снова смешала с соком, но сделала только один глоток. Выпитое подкатило к горлу, и Барбара едва успела добежать до туалета, прежде чем ее вывернуло наизнанку.

После визита страшных ночных гостей она чувствовала себя так, словно с ног до головы вывалялась в грязи. До рассвета оставался еще час, и Барбара отправилась в душ. Раздевшись, она пустила горячую воду и так долго скребла и терла себя мочалкой, что покрасневшую кожу начало немилосердно щипать.

Менять гостиницу было, разумеется, бессмысленно. Барбара знала, что враги найдут ее где угодно, но оставаться в этом номере было свыше ее сил. Поэтому она быстро собрала вещи и, как только рассвело, спустилась вниз, чтобы оплатить счет.

Просторный, богато украшенный вестибюль был битком набит полицейскими в форме и детективами в штатском. От потрясенного кассира Барбара узнала, что примерно в три часа ночи молодой коридорный был застрелен неизвестным преступником в служебном переходе недалеко от ресторанной кухни. Две пули попали несчастному в грудь, одна размозжила голову, но тело обнаружили не сразу, поскольку, как выяснилось, выстрелов не слышала ни одна живая душа.

В страшной спешке, словно чья-то грубая рука подталкивала ее в спину, Барбара выписалась из отеля и на такси отправилась в другой.

День вставал безоблачный и ясный. Знаменитый сан-францискский туман отступал через акваторию залива и скрывался между базальтовыми столбами за Золотыми Воротами, которых, впрочем, из окон ее нового номера почти не было видно.

По образованию Барбара была инженером гражданской авиации; кроме того, она закончила курсы пилотов-профессионалов и получила ученую степень мастера делового администрирования в Колумбийском университете. Всю жизнь она работала не покладая рук и не щадя себя, чтобы стать одним из старших сотрудников Национального управления безопасности перевозок. Когда семнадцать лет назад от Барбары ушел муж, она воспитала Денни одна, и воспитала хорошо. Теперь же все, что она имела и чего достигла в жизни, оказалось в руках гурмана с чувственными губами, который смял все это и отправил в мусорную корзину вместе с ненужными обертками от сыра.

Отменив все назначенные ранее встречи, Барбара повесила на дверь гостиничного номера табличку "Не беспокоить", задернула шторы и свернулась калачиком в постели. Страх, от которого ее всю трясло, превратился в такое же глубокое горе, и несколько часов она проплакала, жалея убитого коридорного, которого даже не знала по имени, жалея себя, ибо теперь у нее не осталось никаких иллюзий и ни капли самоуважения, и жалея Денни с Ребеккой и их еще не родившуюся дочь Фелицию, жизни которых, казалось, теперь будут вечно подвешены на тоненькой-тоненькой нити. Немало слез пролила Барбара и по погибшим пассажирам рейса 353, но пуще всего она оплакивала попранную справедливость и убитую надежду.

* * *

Неожиданный порыв ветра со стоном пронесся над лугом, небрежно играя пожухлыми осиновыми листьями, – совсем как дьявол в преисподней, который перебирает и отбрасывает попавшие в его тенета души.

– Я не дам вам этого сделать! – решительно сказал Джо. – Я не позволю вам рассказывать мне, что было записано на пленке, извлеченной из "черного ящика", если из-за этого ваши близкие могут попасть в руки таких людей.