Единство и многообразие в Новом Завете Исследование природы первоначального христианства

Эта книга многим обязана замечаниям и советам других людей. Я хотел бы выразить здесь признательность членам первых семинаров в Эдинбурге и Кембридже и моим студентам, чьи вопросы и возражения на протяжении многих лет помогали уточнять вопросы и исключать слабые места. Особенно велика моя благодарность тем, кто пожертвовал драгоценным временем на отзыв о первом варианте книги в целом или ее частей: доктору Дэвису (Davies) и о. Холлу (Hall), моим коллегам по Ноттингему, профессору Моулу из Кембриджа, который любезно разрешил мне прочесть верстку его Origin of Christology (1977), и особенно Роберту Моргану (Morgan) из Оксфорда и доктору Грэму Стентону (Stanton), профессору лондонского Кингз–колледжа. Но в первую очередь поддержка и внимание моей жены позволили мне выдержать очень напряженный ритм работы там, где более благоразумный человек, вероятно, взял бы более медленный темп. И наконец — но ничуть не в меньшей мере, — я благодарен моей младшей дочери Фионе за то, что в прошлое Рождество она изрезала — "на снежинки, папочка!" — всего лишь шесть страниц рукописи.

Джеймс Д. Данн

(1976)

Предисловие к третьему изданию

Взгляд в зеркало заднего вида

Новозаветным единством и многообразием я заинтересовался, как только стал изучать Новый Завет. Меня всегда интриговал характер материала, общего для первых трех Евангелий. В нем есть и единство, и многообразие. С одной стороны, единство: Иисус изображен очень похожим образом и часто с помощью одних и тех же слов. С другой стороны, три этих рассказа, безусловно, отличаются друг от друга как внутренней структурой, так и деталями содержания. Вскоре я понял, что не стоит закрывать глаза на очевидное и либо игнорировать многообразие, либо искусственно приводить тексты к одному знаменателю. Игнорировать или отрицать подобный характер писаний — значит отказываться принимать их такими, какие они есть. А это чревато утратой важного смысла: а именно что благовестие об Иисусе существует в разных формах, отвечая на разные ситуации. Настаивать на каком‑то одном "аутентичном" свидетельстве об Иисусе — значит препятствовать способности благовестия говорить по–разному с разными людьми и тем самым попросту затыкать ему рот[1].

Кроме того, для меня оказались очень важны размышления о христианских истоках, в которые я погрузился, когда начал преподавать соответствующий университетский курс. При таких исследованиях неизбежно сталкиваешься с фактами, которые в свое время подтолкнули Фердинанда Христиана Баура к его знаменитой гипотезе: история раннего христианства как глобальный и длительный конфликт между петринистским христианством и паулинистским христианством[2]. Павловы послания отражают конфликт между иудеохристианами и Павловой миссией к язычникам. Здесь также было много единства и многообразия: все они проповедовали благую весть об Иисусе Христе, но предъявляли к обращенным разные требования; их объединяло ветхозаветное наследие, но они по–разному понимали его значение для своего христианского ученичества.

Оба этих первоначальных фактора глубоко повлияли на мои исследования. В своей последней книге, Jesus emembered[3], я подробно останавливаюсь на единстве и многообразии в преданиях об Иисусе, пытаясь понять, в чем причина такого характера синоптических Евангелий. Изучая Павла, я также уделял особое внимание отношениям и конфликту между иудеохристианами и язычниками. В работах по Павлову богословию я попытался отвести ему достойное место[4], а также объяснить, как и почему христианство выкристаллизовалось из среды иудаизма второго храма[5].

Тем не менее книга "Единство и многообразие в Новом Завете"[6] была моей главной попыткой пролить свет на обозначенный в ее заглавии феномен, а также продумать его значение. На мой взгляд, ее рано сдавать в архив, и я с готовностью откликнулся на предложение CM Press подготовить третье издание, как минимум доработав библиографические ссылки и написав новое предисловие.

Зачем нужно третье издание?