Единство и одиночество: Курс политической философии Нового времени

Распад общества целиком, пишет Локк, — дело очень редкое. Как правило, само общество остается единым, а исходный общественный договор — незыблемым. Законодательная, представительная, власть тоже редко злоупотребляет доверием. А вот глава исполнительной власти, король, вполне может нарушить (писаную или неписаную) конституцию общества, например препятствовать работе законодательного органа. Тогда он бунтовщик, и народ может свергнуть его с оружием в руках — при том важном условии, что большинство народа поддержит его свержение. Локк, с одной стороны, использует это рассуждение для оправдания Славной Революции, где короля сверг сам парламент, то есть выразитель воли большинства, и в то же время успокаивает своих читателей, утверждая, что «такие революции не происходят при всяком незначительном непорядке в общественных делах», а только в результате «длинного ряда злоупотреблений».[13] Эту осторожную апологию революции почти буквально воспроизведут через сто лет американские революционеры, оправдывая свое восстание против английского короля.

3. Значение Локка

Об огромном значении Локка уже много сказано. Он стал родоначальником и наиболее чистым примером классического англосаксонского либерализма, с его идеями ограничения власти, ее де — валоризации, примата экономики над политикой и в то же время умеренного участия народа во власти через своих представителей.

Локк, как и ряд его современников, продумал и довершил разрыв XVII века с Ренессансом — отныне интерес человека сосредотачивается исключительно на завоевании и покорении природы, в то время как общественная, политическая жизнь теряет свой безграничный, творческий характер. Завоевывайте природу, а не людей, говорит Локк Это завоевание имеет монотонный, планомерный характер и требует не рискованной смелости, не широты души, а сосредоточенного трудолюбия.

Подытожив век XVII, Локк сформулировал принципы, легшие в основу общественного мнения в эпоху Просвещения: вера в прогресс знаний и морали, связь знания с моралью, автономия мнений от государства и церкви, разграничение публичной и частной сфер.

При этом Локк, в большей степени чем любой другой автор, которого мы будем изучать (за возможным исключением Маркса), был не только мыслителем, но идеологом, идеологом приходящего к власти буржуазного класса. Действительно, его программа фактически не отступает от интересов и ценностей этого класса, она совершенно однозначна и недиалектична — но прибегает к казуистике, если нужно оправдать спорный, но необходимый буржуазии момент (например, легитимность накопления и даже правомочность рабства).

Локк оправдывает подчинение властям при условии, что оно достаточно демократично и включает в себя представительство буржуазии (в эпоху Локка представительство предполагало имущественный ценз, и нет оснований полагать, что Локк хотел его понизить). Тем не менее власть не имеет права быть настолько авторитарной или настолько демократичной, чтобы посягать на накопленные буржуазией капиталы. Собственность священна.

Экономика, а не политика составляет основной интерес и занятие человека, а политика играет в этом отношении вспомогательную роль — особенно важно, что государство охраняет собственность и карает кражи. Экономическая деятельность, семейная жизнь, воспитание детей — все это находится в одном ряду с отправлением религиозного культа и относится к частной, закрытой для регуляции сфере. Специфические ценности буржуазии — упорный труд, благочестие, опора на себя — провозглашаются как универсальные.

В ту эпоху буржуазия находилась на подъеме и была революционным классом — отсюда относительно смелая, свободолюбивая, умеренно демократическая программа Локка. Но, как видим, даже тогда этот класс общества не хотел брать на себя всю власть. Максимум — это участие представителей в парламенте. Остальная часть буржуазии занимается по — настоящему интересным делом — захватом и подчинением природы, а в политике видит служанку ее интересов.

Мы видим разительное отличие Локка от Гоббса — несмотря на то, что он и отвечает на тот же вопрос — почему мы должны подчиняться государству — и заимствует большую часть аргументации Гоббса, Локк использует эту аргументацию против абсолютизма и против суверенного понимания власти. Теория Локка не просто более традиционна, чем теория Гоббса, — она зачастую прямо архаична. Так, Локк понимает естественное право в средневековом схоластическом духе как непосредственно действующие в обществе божественные заповеди, а не в духе XVII века, как право досоциальное. Само либеральное ограничение власти государства рассматривалось в ту эпоху, как правило, не как прогресс, а как возврат к свободам феодально — сословного толка, от новомодного абсолютистского деспотизма. Даже сама Славная «революция» понималась именно как ре — волюция, то есть как откат назад. Только задним числом, уже в эпоху Просвещения, в локков — ском либерализме стали видеть «прогрессивное» учение.