Единство и одиночество: Курс политической философии Нового времени

Реформация была мощным, многосторонним движением по обновлению Церкви и возрождению христианства, которое зародилось еще в XV веке и привело к тотальному кризису христианской Европы в XIV и XVII веках. Неправильно было бы сводить это движение к одной личности, но тем не менее у Реформации был свой «пророк» и лидер, приближавшийся по силе своего личного воздействия и авторитета к основателям мировых религий. Скажем поэтому несколько слов об этом лидере, Мартине Лютере.

Лютер родился в немецком городе Эйслебене в 1483 году. В 1501 году он поступает в Эрфуртский университет и учится там до 1505 года, когда получает степень магистра. Лютер думает тогда скорее о праве, чем о теологии в качестве возможной карьеры. В Эрфурте доминирует тогда оккамистский номинализм. Мы уже упоминали Оккама — позднего схоласта, который отвергал рациональное естественное право Фомы и приписывал Богу произвольную, беззаконную власть над вещами. В то же время Оккам развивал представления о происхождении власти от народа и одним из первых стал употреблять слово «право» как принадлежность некоего лица, субъекта.

Летом 1505 года Лютер переживает биографический перелом. Он слышит рядом с собой удар грома, пугается внезапной смерти и видит в этом испуге призыв, призвание (Beruf) уйти в монастырь, стать монахом. Но там он не приживается. В 1512 году Лютер возвращается в мир и становится доктором теологии. И в 1517 году — в год, считающийся началом Реформации, — он прибивает к стене Виттенбергской церкви свои «95 тезисов». В этих тезисах он резко выступает против индульгенций, то есть специальных платных бумаг, которые дают церкви поручение молиться за спасение покупателя. Народное истолкование этих бумаг состояло в том, что они непосредственно гарантировали отпущение грехов — циничный абсурд с точки зрения христианской доктрины. Лютер в «95 тезисах» восстает преимущественно против этого распространенного толкования. Он делает реверансы в сторону Папы, но общий тон ясен — Папа не может отпускать грехи, он может только молиться, а отпускает грехи Бог, и делает это не за взятки, а в соответствии с верой и покаянием. У папы нет даже той власти, которая была у апостола Петра.

Папа реагирует очень резко. Выпускает специальную буллу, осуждающую Лютера. Лютер ее сжигает, и Папа в ответ отлучает Лютера от церкви. В 1521 году Лютер предстает перед Вормсским имперским собором, но ему не удается заручиться поддержкой императора. Император преследует его, но некоторые из курфюрстов поддерживают его и спасают. Лютер вступает в союз с несколькими светскими князьями, тяготящимися властью Папы.

В 1524–1525 годах в Германии (т. е. в Империи) разражается ожесточенная крестьянская война, идеолог которой Томас Мюнцер совмещает учение Лютера с милленаристскими апокалиптическими идеями. Крестьяне реагируют на новое усиление гнета со стороны дворян, которые зарабатывают при помощи оброка и барщины деньги (второе издание крепостничества, у нас оно закрепилось). Требуют сокращения этого гнета, уничтожения личной зависимости. Заметьте, что трудно сказать, прогрессивные это или регрессивные требования: все дальнейшие революции имеют реакционную сторону, и в то же время именно они формируют современную политическую идеологию. Так или иначе, Лютер отмежевывается от восставших и призывает «колоть, бить и душить как бешеных собак» ее участников — встает не на сторону восставшего народа, а на сторону становящейся суверенной государственности. В трактате «О светской власти» («Von Weltlicher Obrigkeit», 1525)[3] Лютер последовательно легитимирует светскую власть, возвращаясь в отношении нее к августиновскому дуализму. Дело власти — прежде всего меч, она направлена на нехристиан (которых, впрочем, большинство). Бунтовать против нее можно, но только по вопросам веры, и только очень хорошо подумав[4]. Тем не менее власть не должна вмешиваться в вопросы веры (жечь еретиков и так далее), потому что в этом все равно нет никакого смысла. Хотя в трактате Лютера присутствуют и отсылки к естественному праву, и к справед ливости — правосудию, понимаются они иррационалистически, а не в томистском духе. Книга кончается примером справедливого судебного решения — и это решение не законника, а боговдохновенного виртуоза справедливости.