Единый поток жизни

Тайна нашего спасения, неразложимая, непередаваемая, неуловимая никакими формулами реальность Божия и тайна снисхождения Божия ("Любовь Божия, превосходящая всякое познание", по словам ап. Павла - Еф 3. 19) встает перед духовным взором этих наших современников, как нечто Покоряющее, Превосходящее, перед чем в трепете и умилении смолкает всякое познание человеческое, как это вставало перед взором Отцов Церкви - Афанасия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоуста, Ефрема Сирина, и как оно встает перед взором Православной Церкви в ее литургическом молитвенном созерцании.

Неадекватность всех наших познавательских средств перед превосходящим величием Тайны Божией и тайны снисхождения Божия, о чем не устает говорить Православная Церковь, эта глубина и тайна снисхождения, о которой в 13 веке в изумлении св. Франциск восклицал: "О sublimitas humilis, о humilitas sublimis" — эта всепокоряющая реальность Божия и безмерность любви (о которой свидетельствуют, напр., две великие итальянские мистические созерцательницы Средних Веков и эпохи Возрождения — Екатерина Сьеннская и Екатерина Генуэзская и еще больше, может быть, английская созерцательница конца 14 века — Lady Julian of Norwich), превышающие способности нашего постижения, но раскрывающиеся нам действенно через преображение нашей жизни, через начало нашей жизни во Христе, — то, о чем учил, напр., Исаак Сирин и другие отцы Востока (и из чего в России родилась в 19 веке религиозная философия Ивана Киреевского - его учение о познании Истины) - все это теперь со все увеличивающейся силой и глубиной свидетельствуется руководящими мыслителями и богословами нынешней Католической Церкви (не всеми, конечно) в противовес схоластическому логическому рационализму, в значительной мере господствовавшему в католическом богословии доныне, (я не говорю, конечно, о жизни подвига и праведности, которых так много в западном христианстве). Тем самым католическое богословие возвращается к своим собственным истокам, к нашим общим истокам — к свидетельству апостолов Павла и Иоанна о превозмогающем и животворящем характере познания Истины, к свидетельству и общему преданию великих Отцов Восточной Церкви. Поэтому так привлекает теперь католических богословов (Urs von Balthazar's и других) изучение Григория Нисского, Оригена, Максима Исповедника; поэтому такое большое впечатление, именно в руководящих католических кругах, произвела маленькая, но очень сконцентрированная книжка молодого еще, рано умершего, нашего богослова и религиозного философа Владимира Николаевича Лосского "Essai sur la théologie mystique de l'Eglise orthodoxe".

Особенно громко заговорили в Католической Церкви голоса о внутреннем обновлении жизни Церкви и методов ее богословия, когда инициатива к этому пришла сверху, т. е. в период подготовления к Второму Ватиканскому собору, во время его и после него. Эти голоса отнюдь не звали к радикальной перемене и ломке (были, конечно, и такие, но они не имели большого значения), а, напротив, к духовному обновлению Церкви в духе древнейших традиций, вдохновлявших жизнь Церкви, и в особенности в смысле усиленного осознания соборного начала. В многочисленных работах французских богословов появляется и настойчиво повторяется слово "collégialité", соответствующее хомяковскому термину "соборность", слово, насколько мне известно - новое, до этого времени совершенно необычное в католическом рядовом богословии. Подчеркивается и участие мирян в ответственности за жизнь Церкви[6]. И особенно замечательны и значительны голоса ряда видных и даже руководящих иерархов Католической Церкви, раздавшиеся на самом Соборе[7].

А в протестантизме, особенно немецком, с большой силой после великих потрясений Первой Мировой войны проснулось то миросозерцание, которое можно назвать первохристианским и основоположно-христианским реализмом, которое в очень значительной степени утрачено было протестантизмом, но которое продолжало быть осно-воположно-решающей чертой христианского благовестия, как оно хранилось и проповедовалось как в Православной Церкви, так и в Католической. Истина воплощения Сына Божия — Слово действительно стало плотью и обитало с нами, "и мы видели славу Его" (Ин 1. 14) - и начавшееся через это преображение всего тварного мира, особенно же через победу Сына Божия над Смертью, через Воскресение Его из мертвых[8], в котором мы и весь мир призваны быть участниками.