Единый учебник новейшей истории

При этом на этой территории случаются еще люди, которые верят нашим руководителям – это удивительно. Руководители, порой, сами себе не верят, даже своему отражению в зеркале, но им верят люди, никогда их в жизни не видящие. Просто чудеса веры. Можно даже хоругвию поносить. Кстати, помогает: поносил – отпустило и можно дальше тут всем верить.

А Украина собралась в Евросоюз.

Я вообще верю в продажность. Продадут обязательно. Свои всегда продают.

Плохо ли это? Да, нет, обычно. Обычно нас предают. Или продают.

Как это на нас влияет? Никак, потому что мы всегда готовы к продаже.

И к предательству.

Что бы это ни было, нам потом объяснят, что это было хорошо.

В крайнем случае – очень хорошо, потому что и предательство и продажа закаляет. Дух.

После этого можно очень долго погружаться хоть куда – хоть в отходы, хоть в болото – все будет нипочем. Так сами собой возникают поговорки – «Что русскому здорово, то немцу смерть».

А еще хочется идеологии. Чешется как-то. А раз чешется, значит, не хватает идеологии – с ней прекращаются всякие почесывания. А Конституцию можно изменить. Тянет как-то к переменам – это, как надоевшая обстановка в квартире – тянет поменять.

И некоторые хотят вернуть статью за тунеядство, потому что развелось. И список тунеядцев составляется регулярно – журналом «Форбс».

И вообще Конституция, в моем понимании – это такое лоскутное одеяло – можно все время менять отдельные детали. Поменяли и сделали День Конституции выходным днем – это удобно.

А еще я дожил до того времени, когда Центральный банк просит ввести в школах уроки финансовой грамотности. После это можно будет кутать плечи женщин в осенние туманы, а они начнут раздавать за это поцелуи, как окурки.

Россия – удивительная страна. Тут даже свисток локомотива звучит не так, как в Великобритании. Тут он грозный, резкий, пронзительный, как глоток денатурата из бутылки с надписью «Особая». А там он вежливый, хоть и резкий – как глоток контрабандного «Виски».

Тут человека будут только карать – пока карательник не затупился.

А там его уже давно откарали – и теперь берегут.