Эдмонд Гамильтон. Мститель из Атлантиды

— Колдун, ты поедешь со мной на Капри и осуществишь это перемещение. Если тебе это удастся, эти мужчина и женщина твои.

— Но они сбегут! Они нужны мне сейчас! — сказал я.

— Ты получишь свою награду только тогда, когда твоя работа будет выполнена, — отрезал он. — Их будут хорошо охранять, пока нас не будет.

Я отправился на Капри со старым развратником, хотя сильно сомневался, что найду потом Карната и Этейн даже под охраной.

Тело, в которое я перенёс мозг Тиберия, принадлежало его молодому родственнику по имени Калигула. Весь Рим любил его за скромность и добродетель и ждал, когда он сменит злого Тиберия.

Как только я перенёс мозг старого императора в череп Калигулы, мы позволили найти мёртвое тело Тиберия. Его все поносили, и Калигула был радостно провозглашён императором.

Новый Калигула всё смеялся и смеялся.

— Скоро они узнают, каким императором станет их добродетельный питомец.

На самом деле бесчинства и различные пороки Калигулы почти сразу же начали удивлять людей, которые приветствовали его восшествие на престол.

— Цезарь, помни о своём обещании, — нетерпеливо напомнил я ему. — Максимус и его женщина должны быть моими.

Но когда я вернулся с ним в Рим, мои худшие предчувствия оправдались. Карнат и Этейн сбежали. Им, с их многовековым мастерством, было нетрудно перехитрить своих охранников, и никто не знал, куда они скрылись.

— Забудь о них, — сказал мне Калигула. — Ты останешься здесь и дашь мне новые тела, когда они мне понадобятся. Ты будешь вторым после меня.

Я сделал вид, что согласился, но в ту же ночь мы с Стэном покинули Рим. И снова мы тщетно искали следы Карната и Этейн.

— Стан, ты не устал от этих долгих поисков?

— Нет, хозяин. Куда бы ты ни повёл, я последую за тобой.

* * *

Мы шли через густой буковый лес, темнеющий в печальных северных сумерках. С сумрачного неба сыпал снег. Стэн и я, два светловолосых высоких немца в шлемах и кольчугах, возглавляли закалённую команду из сотни самых страшных головорезов, которые существовали в Саксонии десятого века.

Через просвет в деревьях Стэн указал на квадратный серый замок с башенками по четырём углам и высокой крепостной стеной, грозно возвышавшийся на выступающем утёсе на фоне темнеющего неба.

— Это, должно быть, замок графа Отто, хозяин! Нам сказали, что он и его супруга правят всем этим краем.

— Да, и этот граф Отто и его дама — те двое, которых мы так долго искали, — сказал я, с удовольствием разглядывая замок.

Затем я повернулся к нашим суровым последователям.

— Мы остановимся здесь, — приказал я. — Стэн, принеси одежду менестреля.

Не прошло и нескольких минут, как я и мой слуга сбросили доспехи и облачились, как настоящие бродячие менестрели, в коричневые плащи и леггинсы, с маленькими лютнями в руках.

Затем я спросил лидера нашей банды негодяев, тёртого жизнью убийцу по имени Экхард:

— Тебе ясно, что ты должен делать?

Он угрюмо кивнул:

— Я и мои люди должны подкрасться к замку после наступления темноты и ждать, пока ваш слуга откроет задние ворота изнутри. Но вся добыча в замке будет наша!

— Добыча будет вашей, — пообещал я. — Нам со Стэном ничего этого не нужно.

Мы вдвоём оставили их в заснеженном буковом лесу и двинулись по неровной тропинке сквозь сгущающуюся темноту к замку. Моё сердце снова учащённо забилось в предвкушении. Ведь я снова оказался в пределах досягаемости для мести, которая должна быть моей. Тридцать поколений прошло с тех пор, как Карнат и Этейн сбежали от меня в имперском Риме. Рим рушился под натиском варваров, и столетие за столетием мы со Стэном следовали за этими двумя.

Дважды они почти что были в моей власти: один раз в Византии, когда правил Иовиан, и один раз в Кордове, где я обнаружил Карната в теле мавританского эмира. Оба раза они ускользали от меня. Но мы со Стэном всегда вновь выходили на их след, занимая и выбрасывая тела каждые двадцать или тридцать лет, и теперь мы снова были близки к двум фальшивкам. Пока мы пробирались сквозь сумерки и падающий снег к замку, я поклялся, что на этот раз они не сбегут.

Вооружённая охрана графа Отто позволила нам, двум странствующим менестрелям, войти, прежде чем они закрыли большие ворота на ночь. В тот вечер мы сидели среди слуг в огромной, мрачной каменной столовой и поглощали большие куски недожаренной говядины, бросая кости в тростник, чтобы собаки могли подраться за них.

За стоящим на возвышении столом в конце зала сидели граф Отто и леди Гарда. Его красивое лицо пылало от нахальства власти, а леди Гарда была белокура и чрезвычайно прекрасна — Этейн всегда выбирала самые красивые тела. Но в их напыщенности я почувствовал лёгкие нотки страха, страха перед преследователем, который не оставлял их в покое все эти тысячи лет. Я сидел и тешил мысль о кинжале на моей груди, который я, Улиос, вскоре воткну в мозг Карната.