Эдо 2103 (СИ)

Схватив непочатую банку пива, она приложила ее к затылку и облегченно выдохнула, ощущая, как кольнуло кожу от резкого перепада температур. Боже, как хорошо… Только спустя несколько секунд полного блаженства и головной боли Акеми осознала, что выскочила из спальной в одной лишь футболке и трусах, и, судя по всему, пронеслась мимо Сатоши.

Тот вновь ночевал у нее. Вчера они пили, она помнила, и Акеми поведала ему о своем диалоге с Онашигицунэ, и невольной мысли о том, чтобы устроиться в корпорацию (или хотя бы найти богатого папика). Но не могло же это быть похмелье?!

— Это было всего лишь пиво, тебе так поплохело? — донесся голос Сатоши, и Акеми развернулась, плюнув на свой внешний вид.

— Чертовски больно.

Она поставила на стол банку пива, уже теплую, и взяла из холодильника следующую; имплант начал постепенно остывать.

— Акеми?..

Приложив пиво к импланту, другой рукой она коснулась лба и тяжело выдохнула сквозь зубы. Внутренняя диагностика выскочила перед глазами и красными цветами кричала о превышении температуры. Обычно в таких случаях имплант должен был самостоятельно отключаться, чтобы не убить ее, но, по какой-то причине, блокировка ее мозгового импланта была отключена — хотя Акеми точно помнила, что ничего подобного не делала.

В ход пошла третья банка.

— Акеми, скажи что-нибудь!

Сатоши встал прямо перед ней, в его взгляде она рассмотрела неподдельное беспокойство.

— Я был бы рад, если бы ты хоть что-то мне ответила!

— Я была бы рада, — передразнила она его дрожащим голосом, — если бы эта штука перестала так жечь!

— Какая штука?

Она сурово на него уставилась, продолжая прижимать банку пива к разъему в шее, ведущему к мозговом импланту. Несколько секунд Сатоши смотрел на нее, явно анализируя что-то, после чего услужливо поинтересовался:

— Тебе, может, вколоть что-нибудь? — когда Акеми медленно покачала головой, он заметил: — Если у тебя беды с имплантами, мы можем поехать кое к кому, она посмотрит.

— У тебя есть кто-то, кто может помочь?..

— Ну, у «меня» — это громко сказано, но поможет она точно. Думаешь, — хмыкнул он, — почему я такой красавчик? Но, надеюсь, ты хороша в постели.

Лицо у Акеми мгновенно вытянулось. Какое-то странное замечание.

— Что?! Тебе Юаса рассказал какие-то детали лично?!

— Никаких подробностей!

Юаса оповестил их всех о том, что новая встреча произойдет сегодня в три.

До этого они были вольны делать все, что захотят; и, пока Хотару отправилась на свои таинственные дела (видимо, связанные с «Йошиварой»), Сакура решил не наслаждаться прекрасным выделенным выходным после нервной бессонной ночи, а связаться с кое-кем по поводу… одного вопроса, что уже давно вертелся у него в голове. Задание Юасы приближалось; после двух миссий Сакура начал подозревать, что дело может принять слишком серьезный оборот.

Он не хотел бы тратить свои деньги… понапрасну, если умрет, поэтому у него возникла мысль: перевести их на счет Иккуко в банк. Она не сможет воспользоваться ими до совершеннолетия и кутить на эту сумму, но это пригодится ей для учебы. Пусть отчим и был богатым, Сакура все же знал цену деньгам, а потому прекрасно понимал, что от лишней помощи он не откажется.

Особенно от помощи, если Сакура умрет.

Думать о таком повороте не хотелось, но он был реалистом и знал, как часто дохнут на задании шиноби. Сам не сумел спасти напарницу на одном задании, что уж там. До сих пор вспоминались ее остекленевшие глаза.

Иккуко быстро подняла трубку:

— Алло?

— Мне, — решил не тянуть он, — нужно тебе кое-что сказать.

— Что? Вот так с утра?

Час дня, между прочим.

Сакура закатил глаза.

— Да. Вот так с утра. Сегодня рабочий день. Почему у тебя утро в час дня начинается, а? Опять прогуливаешь?

— У нас каникулы! — запротестовала Иккуко. — В честь праздника!

Сакура прекрасно знал, что каникулы начинались со следующей недели, потому что с ней же было связано повышение выручек пачинко-автоматов, стилизованных под популярные ныне аниме, что вело за собой и увеличение проблем с охраной.

— Я позвоню в школу.

— И что ты потом сделаешь? — голос Иккуко принял деловой тон.

Хороший вопрос, в самом-то деле.

— Лишить карманных денег мне тебя не получится… — задумался он вслух, и сестра, судя по звуку, закивала:

— Ага. Потому что мама уже это сделала.

— Так тебе и надо.

Его смех был прерван возмущенной тирадой:

— И что? Ты думаешь, мне это что-то сделает? Будто из-за карманных денег я надену поводок и начну ходить в эту дурацкую школу! Вот здесь ты и ошибаешься!

— Я не ошибаюсь, — отрезал Сакура, понимая, что они сейчас вновь скатятся в бесконечные споры о школе и ее посещении. У него не было времени журить сестру, этим вполне успешно займется и мама, а потому он закашлялся: — В любом случае, я звоню тебе по очень важному делу. Ты же у нас маленькая жадная говнючка, да?

— И ты звонишь мне с утра, чтобы сказать это, да?!

— Да, я звоню тебе с утра именно затем, чтобы это сказать. Признайся, это именно так.

Иккуко громко фыркнула в трубку.

— Есть вещи куда важнее, чем деньги, Сакура.

— Ага, и что же?

— Свобода!