Эдо 2103 (СИ)

— Самый нежный цветок дома Цветов и Ив готов распуститься перед Вами. Юная, непорочная и совершенно искренняя Кумогакурэ!

Когда там появилось лицо молодой девушки, Сакура невольно засмотрелся. Она была чуть старше Иккуко, но что-то в ее аккуратном лице заставило его смотреть эту дурацкую рекламу дольше положенного (для человека, который хаял всех, кто ходил в чайные домики). Лицо у нее было беспристрастным, но лишь на первый взгляд — Сакура, как человек, который запросто видел такое, заметил, что она лишь старалась изобразить спокойное покорное выражение гейш. Роскошное кимоно с золотом, дорогие заколки — вот уж она-то легко походила на аристократку, в отличие от них с Акеми.

Последняя, впрочем, мгновенно почуяла, куда он смотрел:

— Ага, а меня за поход к Онагишицунэ осуждал!

— Было бы куда более странно, если бы я на нее не засмотрелся.

— Ну, тогда я бы подумала, что Ямаока нам не соврал.

Она легко рассмеялась, и Сакура с унынием подумал, что ответить ему тут и правда нечем.

Повертев выданный ей чип в руках, она вздохнула.

— Слушай, Сакура, а твоя сестра… Она же из небедной семьи, да?

— Денег у нее не проси.

— Я не об этом, — возмущенно цокнула она и помахала чипом перед его лицом. — Нам надо, чтобы кто-то через неделю помог нам привести себя в порядок, а если она из родовитых, то наверняка разбирается, как сделать круче! Будто ты сам об этом не думал!

— Как ты узнала?! — Сакура испуганно вылупился на нее, и Акеми ухмыльнулась.

— Да ладно, это очевидно. Ну так что? Она свободна через неделю?

— Хочешь устроить девичник?

— По-моему, из тебя фиговая девчонка для девичника, — она мечтательно улыбнулась и кивнула. — Ну, почему бы и нет? Тем более это всегда весело. А тебя нам все равно красить по инструкции от Ягью, тут нужен кто-то с набитой рукой, а то первые разы всегда комом.

Наконец, дверь открылась, и самый прилежный в мире маменькин сыночек вышел наружу. Господи. Как хорошо, что он не слышал, как Сакура его только что назвал, а то оторвал бы уши, как новое, так и старое.

Ягью беспристрастно — действительно, в отличие от Кумогакурэ — взглянул на них.

— Если вам больше ничего не нужно, можем расходиться и начать подготовку к заданию. Я надеюсь, — отчеканил он, — такие костюмы пробудят в вас самое лучшее. Внешний вид должен соответствовать духу, а дух — внешнему виду. Они зависят друг от друга.

Все это время Акеми слушала его с самой что ни на есть хищной ухмылкой. Это что, было связано с тем вопросом про Хотару?..

— Хацунэ. После этого дела сделай что-нибудь со своими волосами. Они в очень плохом состоянии. За ними нужен уход.

На лице у той мелькнуло недоумение, но она медленно кивнула.

Они пожали друг другу руки, и, чувствуя хватку Ягью — сильную, крепкую, уверенную — Сакура не сумел сдержать языка за зубами и произнес то, за что убил бы себя моментально. Впрочем, где-то в мыслях он ликовал.

— Ягью. Передай маме спасибо.

Когда его ручной имплант едва не треснул, он лишь ослепительно улыбнулся.

Перед ней вновь была эта беловолосая девушка.

Акеми стояла на границе родного района. Рекламные щиты тут уже давно работали без звука, и она бы легко прошла мимо этого, если бы не знакомое лицо — все та же таинственная незнакомка, продолжавшая играть на биве. Вновь она.

Вокруг никого не было, никто не мог сказать, действительно ли она видела ее, или же все это было чьей-то злобной шуткой, заставлявшей ее раз за разом наблюдать за чем-то несуществующим. Затылок внезапно начал теплеть, и Акеми спешно схватилась за блистер с таблетками и проглотила несколько, надеясь, что это успокоит разбушевавшуюся фантазию.

По разъему прокатился приятный холодок, но девушка не исчезла.

Вокруг нее, словно надерганные из разных реклам, нескладные, начали складываться слова.

«Ты думаешь, я галлюцинация?»

Акеми сильно сглотнула.

Если даже это не помогало… Если все это было не иллюзией вируса или взлома ее имплантов… Что же это было такое?

«Осталась только одна. Один-ноль-восемь. Вспомни».

— Как я могу вспомнить?! — в отчаянии воскликнула Акеми в полной тишине, и буквы на экране сложились вновь:

«Вспомни свою жизнь».

— Но я помню свою жизнь…

«Вспомни своих знакомых».

— Я их и не забывала!

«Вспомни свое детство».

Детство?

Но она помнила свое детство. И то, что было до этого. Родителей, какие-то события… Акеми начала хаотично перебирать все это в голове, и, чем дольше ее память подсовывала те ответы, что удовлетворяли ее раньше, тем больше (и с откровенным ужасом) она понимала: все это было… бессвязно. Неправильно.