Эдо и Эйнам

Сказал Грайфенбах: нет у Герды черты, столь свойственной женщинам, она напрочь лишена любопытства. Похлопала Герда своими длинными изящными пальцами по волосатой лапе мужа и сказала: зато тебе эта черта досталась вдвойне. Ты и расскажи. Грайфенбах воскликнул в недоумении: я? То, чего нет, и я не сумею рассказать. Сказала госпожа Грайфенбах: значит, ты хочешь, чтобы все-таки я рассказала. Да не ты ли говорил, что доктор Гинат сотворил себе девицу? Засмеялся Грайфенбах долгим веселым смехом и сказал: знаете, что Герда имеет в виду? Она имеет в виду легенду о поэте-отшельнике, забыл его имя, что создал себе в услужение женщину. Слыхали эту легенду? Сказал я: про рабби Соломона ибн Гевироля[8] рассказывают это, а конец легенды такой: прошел об этом слух и дошел до короля. Приказал король привести к нему эту женщину. Увидел он ее, и вошла любовь в сердце короля. А она и бровью не повела. Пошли привели рабби Соломона ибн Гевироля. Пришел он и показал королю, что не цельное создание она, но сложена из кусков дерева и оживлена. Но при чем тут доктор Гинат? Сказала госпожа Грайфенбах: однажды вечером сидели мы с Гергардом и читали Гете. Послышался голос, и донеслись до нас слова из горницы Гината, и поняли мы, что вернулся Гинат из поездки, сидит у себя и читает книгу. Вернулись и мы к чтению. Вновь послышался голос. Отложил Гергард книгу и сказал: это голос женщины. Не успели мы удивиться тому, что Гинат привел к себе домой женщину, как подивились мы ее языку, ибо такого странного языка, как язык этой женщины, мы отроду не слыхали. Шепнул мне Гергард: не иначе, как сотворил Гинат себе девицу и она разговаривает с ним на своем языке. А уж кроме этого, дорогой мой, нечего мне рассказать о Гинате. А если и этого вам мало, обратитесь к Гергарду, он любитель строить догадки и верить в их непреложность.

Грайфенбах, что интересовался по-любительски происхождением языков, заговорил о тайнах языков и о новых открытиях в этой области. И я добавил к его словам ту малость, что нашел я в книгах каббалистов,[9] а те предвосхитили мудрецов народов мира.

Прервала госпожа Грайфенбах нашу беседу и сказала: и песни пела женщина на своем странном и неведомом языке. Насколько можно судить по голосу, горечь в душе ее и грусть в сердце ее. Гергард, куда ты запрятал подарок, что преподнес тебе наш сосед наутро после юбилея? Жаль, дорогой мой, что вас там не было. Вы знаете, мы не гуляли свадьбу, когда венчались, но устроили пир в десятилетний юбилей. Гергард, лежебока, вставай, показывай, что подарил тебе Гинат.

Встал Грайфенбах и открыл железную шкатулку и вынул оттуда два старых бурых листа, на вид вроде табачных. Разложил он степенно листы передо мной, и видно было по его взгляду, что диво-дивное он мне показывает и хочет посмотреть, как мне это покажется. Глянул я на листья и спросил его: что это? Сказал Грайфенбах: посмотрите и увидите. Вновь посмотрел я, но ничего на листьях не увидел, кроме странных черт и странных форм, что можно было при желании принять за тайнопись. Вновь спросил я: что это? Сказал Грайфенбах: не знаю толком, но Гинат сказал мне, что это оберег-талисман. От чего оберег — не сказал, но рассказал, что собирает он амулеты, и таких листьев у него по два, и из дальней страны они. Жаль, что они не помогают от самозахватчиков. Сказала Герда: может, те, что остались у Гината, помогают.