Ёдок. Рассказы

Во всей этой истории Василий переживал больше всего за фотографии. Он понял, что она хотела вычеркнуть себя из его памяти навсегда. И второпях, чтобы не перебирать фотокарточки и альбомы, не терять время, – всё забрала с собой. Либо уничтожила…

– Изменщица, – взревел Василий стенам и потолку. – Расстрелять!

Он вспомнил, как после понесённых потерь все были озлоблены. С разведки вернулись казаки, привели двух пленных.

Допрос прошёл жестоко. Один из боевиков был местный, вёл себя достойно. Второй, к всеобщему удивлению, оказался русским наёмником. Сукой, одним словом. Для него приговор был один. Его привели в исполнение сразу после допроса…

Молния в сознании – и он уже здесь, дома…

Семейное болото затягивает, тонешь в нём. Жертв может быть одна, а может – и две. Жену, конечно, кто-то соблазнил, как соблазнили того наёмника, деньгами ли, идеей; Яну – может, любовью, но суть дела это не меняет, решил Василий.

Ему захотелось напиться, но в кармане не было денег даже на бутылку пива. Он позвонил Сергею.

Оставаясь человеком военным, то есть ограниченным, в хорошем смысле этого слова, Василий видел лишь то, что понимал, поэтому, выпивая, не мог учесть всех обстоятельств, происшедших с ним, говорил Сергею то, что думал.

Но его можно было детально рассмотреть в этот момент. Сергей прилагал усилия и выслушивал одну и ту же хрень несколько часов подряд. Он осознавал, что есть события, происходящие помимо человеческой воли, их нельзя предвидеть, и никто не несёт за них ответственности.

– Забудь о ней, – сказал он другу. – Забудь, и всё! Время лечит.

– Не говори, что время лечит, – возразил Василий. – Наоборот. Автобусный маршрут в первую Чеченскую компанию никто не заказывал из нас, и чем дальше по времени от тех событий я отодвигаюсь, тем больше моя плата, выше за тот проезд. И ни один человек не сможет оплатить вместо меня стоимость того билета. То же самое – и сейчас. Разницы я не вижу.

– Нет, Вася, – сказал Сергей. – Контрактником ты был, с билетом на руках, маршрут ты знал, не оправдывайся. Семейные сети ласковые, добровольные. Хотя уже, я замечаю, ты чувствуешь свою долю вины. Это нормально…

– И ты туда же…

– Я не о войне, а о тебе. Жена разрушила старую жизнь. Вот и построй новую. Сможешь?

Василий ничего не ответил. Его восприятие жизни было отрицательным, а то, что жизнь сама по себе ни плоха, ни хороша, он не знал.

ТРИ ЧАСА НАЗАД

Вдали митинговали, санкционированная истерика. Было слышно, как на рок-концерте, кто-то надрывался в микрофон, а толпа поддакивала:

– Привет бандерлогам от сетевых хомячков! Такая странная штука: бандерлогов звали, и они пришли. А где тот парень, который звал? Где тот, кто улыбался с экрана и ухмылялся – где этот человек? Вы его видите?

– Нееееет!!!

– Он здесь?

– Нееееет!!!

– Возможно, просто во времена Киплинга не было телевизора. Тогда бы сразу было понятно, кто здесь питон, а кто маленький трусливый шакал. А сейчас они с помощью своего зомбоящика пытаются сказать нам, что они действительно большие и страшные звери. Но мы знаем, кто они – маленькие, трусливые шакалы. Это так или нет?

– Дааааа!

– Да или нет?

– Дааааа!

Василий посмотрел вниз. Вдруг страшно ему стало. Никогда страшно так не было. И он сделал шаг назад. Самая лёгкая смерть – упасть с высоты или выстрелить себе в висок. Но храбрость исчезла вместе с Орденом Мужества.

Одевшись, Василий спустился на лифте, попытался найти награду. Он видел, куда упал Орден. Но его там не было. Неужели подобрали?

– Привет! – раздался женский голос за Васиной спиной. Он был так знаком ему. Вася медленно обернулся. – Случайно не эту медальку ищешь? – это была Оля. – На, возьми, не разбрасывайся такими дорогими вещами.

Он забрал награду, спрятал в карман.

– Мне кажется, я проявила мужество, чтобы зайти к тебе. Чего стоишь, как карандаш в стакане? В гости я пришла! И бананов купила, которые ты любишь…

– Судьба зашла в мой тёмный лес, – молвил Василий.

– Чегооо?

– Красавица, я говорю, бананы пошли есть, я рад тебя видеть! – оживился он и обнял Олю за плечи. – Идём.

2011 год

Шиза

Если зайти в квартиру Коха, Валерием Николаевичем которого зовут, нищета, бедность крайняя. Нигде, что называется, ничего нет, ни мебели, ни телефона, ни еды какой-либо толковой в холодильнике, шаром покати, словом. Одна кровать скрипучая, стул да стол и телевизор чёрно-белый, маленький, дачный вариант. Это на первый взгляд. Зато в сейфе, спрятанном в кладовой, лежит ноутбук, трубка сотовая, дорогая шмотка, часы и золотой браслет о-го-го – оденешь, ночью сразу снимут в подворотне. Короче, голый, что святой, как говорится, если, конечно, он не прибедняется, а Валерий Николаевич так и делает, как мы уже заметили. Именно в пятницу он прячет всё самое ценное в сейфе, закрывает кладовую на замок – и вперёд, мол, знай наших!