Эдуард I

Едва Эдуарду исполнилось три года, у него появились наставники — Уильям Бран и Хью Гиффард Бойтонский. Гиффард был известным судьей, весьма искушенным в правовых вопросах. По общему мнению, он отличался честностью и набожностью, за каковые качества король и почтил его своим высоким доверием. Кроме того, Генри III решил, что в числе придворных сына должны обязательно состоять дети, с которыми принц мог бы общаться — причем не сверстники, а мальчики чуть постарше, чтобы он невольно тянулся за ними в своем развитии. Одним из наперсников наследника стал его двоюродный брат — семилетний Генри Алеманский, сын Ричарда графа Корнуоллского. Другие имели куда более низкое происхождение: это были Джеймс, сын королевского придворного Николаса де Молса, а также сыновья Феррана, бывшего арбалетчика королевской охраны.

Хотя формально Эдуард жил отдельно от родителей, король лично следил за тем, чтобы ни сын, ни его свита ни в чем не нуждались, скрупулезно вникая во все мелочи. В мае 1242 года он издал такое распоряжение: «Приказываем камергеру в Лондоне, чтобы вина из королевских запасов были доставлены констеблю Виндзора — две бочки изысканного вина для надобностей Эдуарда, сына короля»[12]. Естественно, что вино в таких количествах предназначалось больше для взрослых из свиты наследника, чем для трехлетнего мальчика. Впрочем, в те времена оно представляло для детского организма куда меньшую опасность, чем обычная питьевая вода, которая в обязательном порядке разбавлялась вином — в разумных количествах, естественно — для дезинфекции.

Двух бочек хватило двору принца на пять месяцев, ибо в октябре король снова озаботился этим вопросом. Констебль^{13} Виндзора получил от него следующее распоряжение: «Поскольку король слышал, что королевские дети, в королевском замке пребывающие, не имеют доброго вина для питья, приказываем нашему констеблю замка Виндзор, чтобы для их надобностей он доставил им две бочки лучшего королевского вина, которое есть в башне вышеуказанного замка — сначала одну, затем вторую»[13].

Поначалу Генри III оплачивал содержание свиты сына и услуги его воспитателей из собственного кармана, но уже в 1244 году принял другое решение. Он пожаловал Эдуарду манор Тикхилл в Йоркшире, а также передал ему доходы от вакантного в то время епископства Чичестерского. И с этого момента все основные расходы легли на плечи казначея принца. Впрочем, Генри все время старался сделать горячо любимому сыну какой-нибудь приятный сюрприз — то прислать к его столу миноги, то подарить роскошный плащ, отороченный мехом.

Король был крайне озабочен слабым здоровьем Эдуарда, поэтому всячески старался приучить его к свежему воздуху и физическим упражнениям. Невзирая на то, что возраст не позволял мальчику самостоятельно ездить верхом, король нашел выход и приказал изготовить для него специальное двухместное седло. Генри III не уставал напоминать воспитателям, что принц с раннего детства должен привыкать к коню, расти крепким и здоровым, ибо ему предстояло не только нести тяжелейшее бремя власти, но и командовать войсками, подавая пример выносливости своим солдатам.

Однако несмотря на все усилия отца крепким здоровьем Эдуард похвастаться не мог. В июне 1246 года он вместе с родителями отправился в знаменитое цистерцианское аббатство Бьюли, которое пользовалось особым покровительством английских королей, начиная с Джона Безземельного. В то время монастырь, расположенный в самом сердце обширного лесного массива, носил поэтическое имя Bellus Locus Regis — «Прекрасное королевское место».

Генри III предпринял это путешествие, желая присутствовать на церемонии освящения новой церкви, строительство которой продолжалось более 40 лет и было только что закончено. Церковь представляла собой огромное крестообразное в плане сооружение в стиле ранней готики, ее проект создавался под ощутимым влиянием французских цистерцианских аббатств Сито, Бонпор и Клерво. Шпиль собора вздымался в высоту на 102 метра^{14}.

Впервые в своей жизни Эдуард тяжело заболел именно тут. Королева Элеонора Прованская настояла, чтобы все, включая семью и свиту, оставались в аббатстве до тех пор, пока мальчик окончательно не поправится. Полное выздоровление заняло целых три недели, после чего блестящая кавалькада отправилась в обратный путь и без приключений вернулась в Виндзор. В этом же году скончался один из наставников Эдуарда — Хью Гиффард Бойтонский, человек высокой морали и учености. Несмотря на юный возраст своего подопечного, он сумел внушить ему уважение к праву, которое впоследствии вылилось у Эдуарда в стремление упорядочить законодательство и установить единые порядки по всей стране.