Эдуард Лимонов

В переименованной в Дзержинск деревне Растяпино Раиса Федоровна работала на оборонном заводе. Лейтенанта НКВД Вениамина Савенко направили ловить дезертиров в марийской тайге. Перед отъездом он нашил толстый слой досок на стол, под который мать, уходя на смену, задвигала снарядный ящик с младенцем. Они боялись немецких бомбардировок. В рассказе «Кровати» их сын удивляется, как удалось избежать другой беды – не подавиться селедочным хвостом, который ему оставляли в руке. Потом, до того как Эдуарду исполнилось четыре года, молодой офицер Вениамин Савенко каждые несколько месяцев менял места прохождения службы. Гарнизоны и казармы Ворошиловграда, Миллерово. И наконец его перевели в Харьков. Сначала по-прежнему жили в казарме. Солдаты были няньками и мамками. Послевоенные тяготы. Голод 1947 года. Маленький Эдуард воображал, что вырастет и первым делом станет колбасником, старшим начальником по колбасе, и у него будет вволю колбасы.

В дошкольном возрасте, лет в пять-шесть, пошли с мамой на балет «Красный мак». К советскому моряку подкрадывается коварный китайский злодей. Музыка нагнетала тревогу. Зал замер. Маленький защитник заорал: «Обернись!» и побежал по проходу к сцене на выручку своим. В антракте зрители, среди которых многие пришли в военной форме, подходили к Раисе Федоровне и хвалили за то, что растит сына правильно, патриотом.

Только с 1951 года семья Савенко стала обладать собственной (полученной по ордеру) жилплощадью в двадцать квадратов в новом доме в Салтовском поселке (сейчас это один из «спальных» районов Харькова – Салтовка). До этого отец уступил очередь на квартиру младшему по званию:

– Им нужнее, у них трое детей, а у нас – один ребенок.

В отставку Савенко-старший вышел в звании капитана. Поэтому говорит о себе писатель: «капитанский сын».

Первая Поперечная улица, дом 22. Двухэтажный дом. Три квартиры на каждом этаже. Может, это один из тех домов, которые, как киевский соцгородок на Дарнице, строили немецкие военнопленные? Новостройку на Салтовке отапливали печи. Газ в доме появился лет через шесть-восемь. Эдуард, Эд, закончил русскую среднюю школу № 8. Своего директора школьники прозвали Иосиф Виссарионович. Первое сентября встречал с избранной первоклассницей на руках, дочерью «первого родителя» класса, большого начальника или завмага. Украинский язык преподавали со второго класса, он хорошо его знает. В школе начал изучать французский. Много читал. Тяжело болел. Корь поразила зрение. Чуть не ослеп.

До одиннадцати лет был как «книжный червь» (по словам мамы). Книг из рук не выпускал. Готовил себя для дальних странствий. Собирал и классифицировал всякого рода знания. О растениях – если мог, переводил на кальку их внешний вид с указанием рода, вида, семейства. О животном мире. О римских императорах и французских королях. О геологических породах.

Откуда это? Да откуда это?
такая грустная страдальческая форма листьев
Откуда о! Откуда это?
такая пыль на листьях
и такая
влюбленность в эту землю и несчастье…

Лимонов вспоминал, как подолгу смотрел из окна родительской комнаты на одинокое дерево, растущее рядом с телеграфным столбом у обочины пыльной захолустной Поперечной улицы. С ужасом думал, что предстоит созерцать это дерево всю жизнь. Саженец пыльного деревца высадили отец, Эд и соседи. А во дворе посадили фруктовые саженцы. Одним сентябрьским утром 1954 года он шел через юный сад в школу. Вдруг остановился у молодой яблони под окнами соседской семьи Шепельских. Ощутил, как под осенним утренним солнцем снизошло озарение, его переполнила неведомая энергия, он почувствовал, что никогда уже не останется вялым и книжным созерцателем. В сентябре 2007 года Лимонов приехал проведать больную маму и вышел в сад. Сад постарел. Яблоня стала высокой, как сосенка. Это был урожайный год. Раздавленные яблоки устилали землю. В «Анатомии героя» писатель делится: «Я повинуюсь в известном смысле неведомым мне силам… Я верю в мифологический сказочный вариант своей судьбы».

В седьмом классе в 1957 году пришел в дом Вишневских, репатриированных белоэмигрантов-французов. Их рассказы о Франции вспомнит в восьмидесятом, когда воочию увидит ее. Недавно харьковский литературный журнал «Союз писателей» опубликовал письма-воспоминания старшего Вишневского и его сына, брата Аси Вишневской, подруги юности Эда. Они возвращались из послевоенной Франции в Россию и до пересечения пограничной станции надеялись увидеть страну такой, какую им показали в лубочных «Кубанских казаках» (так мы до 1991 года представляли капитализм по дублированным западным фильмам).