Эдуард Лимонов

В седьмом классе в возрасте четырнадцати лет Лимонов записывается в секцию вольной борьбы и занимается около года. Тренер Арсений предрекал ему спортивное будущее. Борьбу Эд оставил, потому что секцию перевели так далеко от дома, что приходилось ехать несчетное количество остановок. Он купил гантели и стал качаться дома, во дворе. В центре Харькова, напротив Благовещенского собора, однажды в начале зимы на спор переплыл речку Харьков. В четырнадцать поехал поступать в мореходную школу в Николаев. Но его познания морей и океанов, парусников, судовых вооружений не помогли: не приняли из-за зрения. С товарищами путешествовал на юг на крышах товарных и пассажирских вагонов, откуда они слазили с «черными рожами» от паровозного дыма. Однажды зимой чуть не замерз с приятелем насмерть.

В детском и отроческом возрасте Лимонов обожал

украинский кладбищенский сад.

Он проводил там очень много времени.

И там же в пятнадцать лет он лежал сжимая красную

тетрадь.

Пытался писать стихи.

Лимонов помнит как шумела в яблонях непогода и басом

гудели старые тополя. Будущий национальный герой

любил маленькие зеленые яблочки.

В пятнадцать лет отрок в ванной, общей для трех семей их коммуналки на Поперечной улице, дом 22, нашел хрестоматию по литературе, прочитал «Незнакомку» Александра Блока и был сражен наповал. Еще Эдуард Лимонов вспоминает, что читал Блока в библиотеке. Возможно, он нашел библиотечный том, с печатью на семнадцатой странице. Поклонник книг о кораблях, путешествиях, Галапагосских островах, Крестовых походах, императорах Священной Римской империи, «Наполеона» Тарле стал запоем читать стихи. При этом сам овладевал мастерством поэта, критика поэтов.

Приведем несколько его суждений. Велимир Хлебников сделал столько, что хватает как раз на дюжину первых русских поэтов XX века. Блок – стеклянноглазый денди, гибкий херувим со стеклянными выпуклыми очами и гетевским носом. Священный монстр, аристократический мистик. Перед ним трепетали и Анна Ахматова, и Марина Цветаева. Он упивался холодностью женщин. Его Прекрасная Дама – продажная стерва. Пушкин – поэт для календарей, настолько устарел, что уже наше ничто. «Цветы зла» Бодлера – манифест современной городской эстетики, городской талантливости. Он увидел красоту эпохи улочек, городских фонарей, тусклой воды, города-монстра Парижа с его сотней дождей в год и старой ржавой Сеной. «Левый марш» Владимира Маяковского – безусловно, гениальная формула революции. Ахматову, как и Жданов, забраковал. Буржуазная дамочка в метаниях между алтарем и будуаром. Ее высокородный муж Николай Степанович Гумилев сдержанно мерцает в вечности, он пропитан мировой историей, высоки его мысли. Борис Чичибабин – харьковский Солженицын. Иосиф Бродский – спешит закаталогизировать, отметить в огромную бухгалтерскую книгу все вещи мира…

Мне все равно. Я задаю вопросы
Не потому, что я ищу ответы
Не эти чайки – мощные насосы
Говна и рыбы. Даже не поэты

И нет, не мир, покатый и бесстыжий

Мне не нужны. Смеясь, а не сурово
Я прожил целый прошлый год в Париже
И, как эстет, не написал ни слова…

Это поэтические строки героя датированы 1981 годом. К этому моменту он уже начал печататься, в 1979 году в США издал книгу стихов «Русское» (в судьбе книги принял участие Бродский), начиная с восьмидесятого французы публикуют прозу (до этого получил отказы 36 издательств США). Эд на пороге славы, но не уступает, не поддается соблазнам общества потребления. Не продает и не отдает взаймы талант. Интересно, что свои стихи он впервые отослал в шесть или более журналов в Москве только в 1974 году.

И то накануне эмиграции, следуя совету, что за кордоном не помешают доказательства, что он гоним и его не печатали в Совдепии. Андрей Дементьев ответил на эти стихи полуторастраничным разгромным письмом.

А самый первый опыт издаться связан с харьковской бурной юностью. Товарищи показали посвященные празднику Первомая стихи Эда в газете «Ленінська зміна» и получили отказ. Кроме отказа товарищи вернулись из редакции с рекомендацией читать «Как научиться писать стихи» Матусовского. Поражение запили «биомицином» (от «біле міцне») в кустах парка Шевченко.