Эдуард Стрельцов. Насильник или жертва?

Я позвонил ему в августе 95-го опять в связи с юбилеем – в канун сорокалетия исторического матча СССР – ФРГ. Просил поделиться впечатлениями по заданию редакции «Футбола». Татушин был немногословен. Получив нужную информацию, я как-то плавно перевел разговор на тот майский день. Он просил эту тему не ворошить. Боясь, что повесит трубку, я выстрелил в упор: «Знаете, кто посадил Стрельцова?» – «Вы что, не в курсе? – последовал ответ. – Екатерина Третья. Об этом все знают».

И последнее – Александр Нилин, узнав, над чем тружусь, любезно предоставил мне небольшой отрывок из готовящейся к печати фундаментальной книги о Стрельцове: «Про Фурцеву мне и сам Эдик говорил – в ней видел одну из виновниц произошедшего с ним… Откуда-то известно, что Екатерина Алексеевна передала записку о случившемся в районе железнодорожной станции Правда помощнику Хрущева…

Быстрота, с которой информация дошла до самых верхов, всегда меня настораживала. Все как бы делалось специально, чтобы футбольные деятели не успели вмешаться…»

Сам Александр Павлович в отличие от меня с огромной долей скепсиса относился к причастности Фурцевой ко всей этой истории. Судя по содержанию процитированного отрывка, наши позиции немного сблизились.

Приведенные здесь высказывания, и особенно стрельцовское, еще больше укрепляют в моем убеждении, но юридически ничего не доказывают из-за отсутствия прямых улик.

Улики косвенные

Не убежден, что Фурцева действительно намеревалась выдать дочь за Стрельцова. Футболист, хоть и знаменитый и даже олимпийский чемпион – не пара дочери члена Политбюро. Но в любом случае отказ Стрельцова, в какой бы форме ни прозвучал, был оскорбителен для столь высокой персоны. Мотив для отмщения имелся. Наличие мотива само по себе доказательством не является. И все же.

Коротко напомню суть изложенных событий. До 1957 года Эдуард Стрельцов – золотой мальчик советского футбола, всеобщий любимец, избалованный, обласканный высшими спортивными регалиями (в 19 лет! – заслуженный мастер спорта) и правительственными наградами (орден «Знак Почета») за заслуги перед Отечеством. На его недетские шалости на футбольном поле и вне внимания не обращали, огласке не предавали.

Резкий поворот в отношении к Стрельцову наметился в 57-м. Напомню – разговор в Кремле состоялся в январе 57-го, и уже в апреле, в первом туре чемпионата, обычный игровой эпизод – грубый прием в борьбе за мяч (на такие мелочи вообще не реагировали) послужил сигналом для беспрецедентной акции, направленной против Стрельцова, с привлечением прессы, общественности и последовавшими затем санкциями, значительно превышавшими по строгости и жестокости им содеянное. Стрельцов оказался на мушке. В последующем за каждый проступок, реальный или мнимый, за шаг влево или вправо открывали огонь на поражение. Между тем проступков, аналогичных стрельцовским (и более серьезных), совершенных игроками и именитыми, и заслуженными, было немало. Ни один не наказывался столь сурово (чаще вовсе оставался безнаказанным) и не имел широкого резонанса (в большинстве своем – никакого).

Мощное методичное давление на форварда, длившееся более года, обернулось двенадцатилетним тюремным заключением за несовершенное и недоказанное (по мнению специалистов) преступление. Тенденциозное, предвзятое, непомерно жестокое отношение к форварду предполагало, на наш взгляд, влиятельного организатора, имевшего достаточно власти, чтобы диктовать свою волю физкультурному и иным ведомствам. Владимир Мошкаркин (в 58-м начальник сборной СССР) в беседе с писателем Александром Моргиным сказал: «Я не верю, что несчастье, которое обрушилось на голову Стрельцова, а заодно на весь наш футбол, просто случайность. Слишком уж целенаправленно давили на Эдуарда последние год-два».

Слова Мошкаркина (приведены в книге Эдварда Максимовского «Кто заказал Эдуарда Стрельцова?») наш вывод подтверждают. У начальника сборной наверняка имелись основания для подобного утверждения. Уж он-то знал побольше нашего.

Беда случилась бы неизбежно – рано или поздно. То, что она настигла Стрельцова именно в мае, как мне кажется, чистейшая случайность. Он мог не поехать на карахановскую дачу и через три дня благополучно отбыть в Швецию. Охотившиеся за ним нажали бы на курок позже. Благо мишень была удобная – поводов попасть хоть отбавляй. Но как только информация дошла до Хрущева, повлиять на дальнейший ход событий стало невозможно. То, что первый человек в стране был мгновенно проинформирован (есть предположение, что именно Фурцевой), не оставляет сомнений в намеренном преследовании Стрельцова.

Амурные истории футболистов не всегда заканчивались благополучно. Девицы иногда провоцировали игроков и, чтобы продлить с ними отношения или, если повезет, заполучить навсегда, изображали жертв насилия. Один такой случай всплыл во время следствия по делу Стрельцова. Конфликты эти гасились мгновенно. А тут сразу доложили Хрущеву, когда виновность человека еще не была доказана. Сделать это мог тот, кто добивался его наказания, возможно, и не столь жестокого.