Эдуард Стрельцов. Воля к жизни

В книге «Это футбол» (1974) Игорь Нетто написал о том матче: «Может быть, он и не имел такого уж большого спортивного значения, так как не шел в зачет крупных, официальных соревнований. Но в историю международного футбола он вошел. И в мою личную биографию футболиста тоже.

Вероятно, наши команды были равны по классу. Мы ни в чем не уступали чемпионам мира в этом матче. Наоборот, превзошли их в физической подготовке и оказались более волевыми…»

Эдуард Стрельцов тоже наблюдал за игрой, но только… со скамейки запасных. Он писал, что приболел тогда, и тренеры не выпустили его на поле. Спустя годы А.П. Нилин уточнит, что же в действительности смутило тренеров – болезнь Стрельцова была довольно пикантного характера. Конечно, об этом можно было бы и вовсе не упоминать. Но в контексте нашего повествования это обстоятельство имеет значение и несколько колеблет образ Эдика Стрельцова как застенчивого и скромного юноши.

Врач команды «Торпедо» С.Ф. Егоров в 1958 г. расскажет, что после того как Стрельцова взяли в сборную, после того как он побывал за границей, центрфорвард очень переменился. Он действительно продемонстрировал прекрасные способности, вкусил славы и… – опять это слово! – зазнался. Егоров считал, что Стрельцов уже тогда становился высокомерен, хотя бы потому, что отовсюду восемнадцатилетнему парню внушали, какой он незаменимый игрок. Об этом писали газеты, говорили тренеры, кричали болельщики. Тренер сборной СССР Г.Д. Качалин, бывавший у Стрельцова дома, убеждал Софью Фроловну, что «Эдика надо беречь, создавать ему необходимые условия, так как он незаменимый игрок для Советского Союза». А Софья Фроловна, в свою очередь, заявила Егорову, что без Эдика «Торпедо» все равно не обойдется, так что следует ему поклониться.

Расскажет Егоров и о той самой пикантной болезни Стрельцова, полученной, кстати, в компании «девушек с пониженной социальной ответственностью», а также «спартаковцев, смелых бойцов» Огонькова и Татушина. С этой болезнью Стрельцов обращался к какому-то частному врачу на Арбате, заплатив 600 рублей. Но долечиваться пришлось в 65-й поликлинике Пролетарского района Москвы. Причем лечение осложнялось тем, что Стрельцов начал пить. И Стрельцов подтвердит, что так и было. Все, кто знал его в те годы, дружно указывают на пагубное влияние Михаила Огонькова – приятеля по сборной СССР. За Огоньковым ходила дурная слава, на его счету – постоянные выпивки, драки, проститутки. Начальник футбольной сборной «Спартака», за который играл Огоньков, отзывался об Огонькове как об очень талантливом игроке, сделавшем отличную карьеру, но потерявшем голову от свалившейся на него славы и того финансового благополучия, которое давал большой футбол даже в советские времена. В совокупности с семиклассным образованием и отсутствием культуры это действовало на личность разрушительно.

Пьянство среди футболистов было делом распространенным в те годы. И несмотря на то что каралось подобное нарушение режима и дисквалификацией, и отстранением от поездок за границу, добиться отказа футболистов от спиртного не удавалось. Огоньков то и дело оказывался втянутым в какие-то трагикомические истории. Например, в 1955 г. он в числе других игроков «Спартака» побывал на квартире у каких-то киевских проституток. К продажной любви в те годы закон относился не так, как сегодня. А потому спустя некоторое время футболистам пришлось держать ответ в прокуратуре. Тогда же с их слов и выяснилось, что на квартире у проституток они провели несколько часов за чаепитием.

Словом, многие тогда говорили Стрельцову, что Огоньков – неподходящая компания. Но разве кто-нибудь и когда-нибудь прислушивается к таким советам?