Эдуард Стрельцов

И здесь вынужден не согласиться с уважаемым А. Т. Вартаняном. Слабая статейка о матче появилась 12-го числа, а отклик Г. Лунькова, начальника бюро кадров железнодорожного цеха автозавода имени И. А. Лихачёва, перепечатанный к тому же из зиловской многотиражки «Московский автозаводец», — почти через неделю. Немалый срок. И считать такое «творчество» заказом, по-моему, нельзя. Судите сами. «Поступок Стрельцова можно объяснить слабостью дисциплины среди игроков, — возмущается кадровик, — отсутствием плодотворной воспитательной работы в команде, а также невыдержанностью, вредной самоуверенностью, потерей чувства ответственности самого Стрельцова. Заводскому совету общества “Торпедо” и его председателю тов. Кулагину есть над чем подумать. Мы ждём, что совет “Торпедо” наведёт порядок в команде мастеров футбола».

На мой взгляд, если бы новоявленный литератор отрабатывал порученное старшими товарищами, он создал бы нечто менее плоское и казённое. Ко всему прочему, нельзя недооценивать и сообщение в популярном «Советском спорте». Г. Луньков — советский, а уж потом торпедовский человек. Поэтому реакцию начальника бюро я бы посчитал искренней. Толку, правда, от этого никакого.

Что же до второго отзыва — некоего П. Хинджакадзе из Одессы, — то тут ситуация иная. Данный товарищ — не совсем любитель. Отклик-то выстроен достаточно грамотно. В «зачине» Стрельцов с Ивановым выделяются как заслуженные мастера спорта, после чего Валентин Козьмич не без гнусненькой сноровки отделяется от партнёра и даже противопоставляется ему. Потому что «оказался на высоте положения» (это, наверное, когда ему Артёмов в высшей точке зависания локтем «под дых» ударил), «играл с огоньком и принёс много пользы своей команде». А вот Стрельцов... Да, «забил единственный гол» — этого рецензент не мог выкинуть. Однако далее идёт уже не бормотание кадровика о воспитательной работе — здесь удар куда рассчитаннее и глубже. «Зрители увидели, — захлёбывается одессит, — не футболиста высокого класса, а зазнавшегося барина, прогуливавшегося по полю в ожидании мяча, хулигана, попирающего нормы спортивного товарищества. За четверть часа пребывания на поле Стрельцов успел получить замечание от судьи, а “под занавес” грубо сбил с ног полузащитника минчан, нанеся ему серьёзную травму, и ударил ещё одного спартаковца. Своим недопустимым поступком Стрельцов вызвал бурю негодования зрителей и оставил свою команду вдесятером почти на всю игру». Надо согласиться с А. Т. Вартаняном: так называемое «читательское» письмо к собственно читателям газеты не имеет отношения. Или, по крайней мере, полученный набросок серьёзно отредактирован в редакции. Скорее же всего, за работу взялся кто-то из стажёров, рвавшихся в большую журналистику.

Так как текст не пересказывает очередной протокол, как у зиловского кадровика. Налицо попытка рассказать об игре, но сообразно хорошо понятым пожеланиям. Допустим, ни слова о том, что Артёмов (защитник он, а не хавбек: тут оплошность по молодости) бил до того и «хорошего» Иванова, и «плохого» Стрельцова. И про то, как лежал на одесской травке несчастный Валентин, — тоже ни слова. И про гол стрельцовский вскользь брошено — а зачем больше-то? Зато вводится жуткое, прямо скажем, для советских читателей слово «барин». После этого и «хулиганом» форварда можно назвать без опаски. Всё равно хуже «барина» уже не получится. Видите, как интересно: кто у нас смерд, а кто господин, формировалось столетиями — а П. Хинджакадзе понял всё за 15 минут календарного матча чемпионата. И, разумеется, подоспела «буря негодования» зрителей. Про которую тоже — неправда.

Через 30 лет, в 1987 году, минчанин Николай Угланов, бывший, получается, в эпицентре той «бури», рассказал тому же, но уже «перестроечному» «Советскому спорту»: «Что со Стрельцовым на поле вытворяли защитники! Толкали, цепляли, хватали за трусы, били по ногам... Проиграл тогда “Спартак”. Единственный, но красивый гол ему забил тот же Стрельцов, ох, как он обыграл двух защитников! А удар у него, сами знаете, был пушечный!» Затем немолодой человек, поклонник белорусской команды, спокойно и связно рассказал и про каратистский удар Артёмова, и про заступничество Стрельцова, и про удаление. Дали бы Угланову слово в 57-м — и по Хинджакадзе работать не надо. Увы.

Хотя сейчас, мне думается, нас должен заинтересовать вопрос о лишении-нелишении звания заслуженного мастера спорта. Между прочим, А. Т. Вартанян установил, что с 1954 по 1958 год вопрос о снятии звания за удаление в поединке первенства СССР вообще ни разу не стоял. Более того, из 28 судейских красных карточек 11 (!) обошлись без последующей дисквалификации изгнанного с поля футболиста, 12 нарушителей пропустили одну игру, а на три матча футболиста отстранили всего лишь один раз — за удар головой в лицо сопернику. Почувствуйте разницу!

Что же касается звания, то его, по сведениям того же исследователя, сначала Стрельцова практически лишили, а через несколько дней собственное решение аннулировали. Почему же?