Эдуард Стрельцов

Однако ведь действительно, верит кто или нет, — ничего страшного в Бутырке с Эдуардом не произошло. По дошедшей до нас версии — потому, что его узнал авторитетнейший в тамошнем мире вор в законе Николай Загорский. Бог знает, кстати, отчего один он, — ну, будем считать, что остальные обитатели камеры № 127 обладали суженным кругозором ввиду невозможности постоянно посещать матчи чемпионата Советского Союза. И вот, переговорив на всякий случай с форвардом и выяснив, что тот ни в чём по сути не виноват, авторитет высек вердикт: «Стрелец — правильный мужик». Затем в форме так называемой «малявы» (это такое письмо, которое и до сих пор доходит до адресата надёжнее, нежели послание по Интернету) разослал важнейшее, без преувеличения, сообщение всем будущим сокамерникам Эдуарда Анатольевича. Так что во время следствия Стрельцов чувствовал себя сносно. Из чего следует: Николай Загорский — пусть кому это и не по нраву — по-настоящему помог олимпийскому чемпиону. За что вора в законе надо поблагодарить, потому как официальные лица, «закрыв» нападающего сборной и при этом «открыв» зэкам статью, по которой он проходил, подводили молодого человека, справившего в тюрьме двадцать первый день рождения, к мучительной гибели.

Да, ведение следствия по делу Стрельцова не укладывается в любые рамки: юридические, нравственные, этические. Причём — здесь соглашусь с Э. Г. Максимовским — работали вовсе не неучи и бездари, а вполне квалифицированные специалисты.

Другое дело, что надо было спешить. Пришли указания из центра: чёткие, понятные, хотя пришли и не молниеносно (не «малява» всё-таки). Оттого следователи достаточно времени успели уделить фигуре Эдуарда Караханова.

Об этой личности разговор уже шёл. И подводить к тому, что перед нами агент КГБ (а в книге Э. Г. Максимовского данная версия возникает), я не буду. Для агента любого ведомства данный гражданин, мягко говоря, простоват. Согласимся: тёзка Стрельцова не должен был возвращаться с места службы на Дальнем Востоке именно в мае.

Однако, не исключено, он сделал это из желания лишний раз побывать на родине. При этом без семьи. А кто явился, следуя тем же материалам дела, формальным инициатором поездки на водохранилище — по большому счёту, неважно. Это грозно звучавшие вопросы следователей заставляли задумываться и лукавить. А по совести-то: какая разница, кто сказал «а»? Ведь остальные тут же произнесли следующую букву алфавита. И пошла затем общая для честной компании азбука...

Поэтому когда Караханов, найденный командой Э. Г. Максимовского в конце прошлого века, заявляет о своём неучастии в заговоре против Стрельцова, то, похоже, он прав. Безусловно, военный лётчик, старший лейтенант — не чертёжница Лебедева. У Караханова и образование получше, и жизненного опыта побольше, семья есть. Однако на роль засланного коварного врага, холодно и безжалостно просчитавшего зловещую комбинацию, он явно не тянет. И считать его агентом КГБ — значит совсем не уважать наши «органы». Что, безусловно, неправильно.

Если присмотреться к поведению Караханова, то мы вообще ничего продуманного в его действиях не отыщем. Марианну Лебедеву и Тамару Тимашук он ранее не знал и за ними не ездил. На даче его сопровождала Ирина Попова, на благосклонность которой лётчик, бесспорно, рассчитывал, но надежды его не оправдались: с Ириной они поругались. Кроме того, выпил Караханов весьма изрядно: концовка вечера выпала у него из памяти. Да и, наконец, стали бы следователи прокуратуры тратить столько времени (а в деле Караханов упоминается намного чаще, нежели Стрельцов) на кадрового чекиста?

И на очных ставках старший лейтенант был неубедителен. Ведь совершенно ясно, что он провёл ночь в той же комнате, что и Стрельцов с Марианной: ему постелили на полу. Тем не менее этот доказанный факт им неловко отрицается.

Почему? Видимо, как раз об этом персонаже вспомнит Эдуард Анатольевич десятилетия спустя в разговоре с А. П. Нилиным, когда произнесёт загадочное: «Не я должен был сидеть». А в книге Э. Г. Максимовского «Кто заказал Эдуарда Стрельцова?» первая глава прямо называется: «Стрельцов сидел в тюрьме за другого парня?».

Что же послужило причиной для столь ответственного высказывания?

Скажу сразу: безоговорочных доказательств вины Караханова нет. А вот косвенных улик — немало. Но с какой стати, коль уж до суда дошло, подсудимый должен доказывать собственную невиновность? Это суд обязан, внимательно разобрав все версии, заслушав свидетелей защиты и обвинения, вынести справедливый вердикт. Повторю: рассматривались не мелкое хулиганство и не карманная кража. Статья исключительно серьёзная. Потому если возникали хоть малейшие сомнения в невиновности Стрельцова, — их нужно было учесть. А в нашем случае можно говорить о гигантских сомнениях.