Эдуард Успенский

Отшумел накануне Нового года юбилей, знаменитого— без преувеличения — сказочника. Интервью с Эдуардом Успенским прошелестели весело и взахлеб по всем средствам массовой информации. Многие из них я слышал или прочел Но вопросы, которые у меня были к нему, все-таки остались без ответа. Вернее, вопросы прибавились. Я приехал к нему в московскую мастерскую. Он вое такой же усмешливый. резкий в движениях и торопливый в речи, вечный мальчишка, предводитель веселого дворового народа.

— Твои произведения всенародно любимы и всемирно известны. Твой Чебурашка по количеству анекдотов не уступает ни Чапаеву, ни Штирлицу, ни Рабиновичу. Так народ своеобразно воздает должное своим героям. Рабиновичу в Одессе поставлен памятник. Создатели Чапаева и Штирлица озолочены лауреатствами и прочими высшими наградами государства. Честно говоря, я думал, что хоть теперь, к твоему юбилею, награда, как говорится, найдет своего героя. Опять — мимо?…

— Ты же знаешь, что в свое время я отказался от Госпремии, потому что этими прелестями награждались люди типа Софронова, Грибачева и т. д. Спрошу кстати: да кто их теперь знает? Я не хотел таким образом быть причисленным к их шеренгам. И дал телеграмму о том, что отказываюсь от лауреатства. Вот и теперь: месяца за два до моего нынешнего юбилея мне позвонили из Администрации Ельцина и сказали, что мне хотят дать какой-то очень почетный орден. Я отказался, они настаивали, и мне пришлось через «Новую газету» публично обратиться с просьбой никакими государственными наградами меня не награждать. Дело в том, что власть должна быть чистой.

— Историю о том. как тебя пытались наградить десять лет тому назад, я помню хорошо: я приехал к тебе прямо от Алексина, который обещал помимо государственной премии и орден, и — главное — квартиру. И ты бы это получил, как пить дать….

— Но там же были условия, забыл? Чтобы я не трогал Михалкова и Алексина — ни публично, ни через «голоса», ни дома, ни за границей. Но я-то их презирал, и подачек их мне не надо.

— Но сейчас-то другая власть, другое дело…

— Да, все другое… Однако, когда сейчас не понятно за что — чем они сегодня-то всех осчастливили? — дают высокую награду государства порой все тем же героям соцтрудов, я не хочу вставать с ними в один ряд.

— Тогда скажи: от Международной премии имени Г.-Х. Андерсена, аналога Нобелевской премии, ты бы не отказался? Этой высшей в мире наградой за вклад в детскую литературу не был удостоил ни один русский или советский писатель. Да и стоять рядом с Астрид Линдгрен разве не почетно?