Эдуард Зюсс

Во время полевых работ Зюсс не ложился спать, не изложив подробно все наблюдения рабочего дня в записной книжке. Он не отступал от этого правила даже после самых утомительных переходов. В течение дня он делал только короткие заметки и набрасывал рисунки, которые вечером обводил чернилами. Он умел передать немногими штрихами так хорошо весь характер местности, что у его спутников возникало желание, чтобы он научил пейзажистов из Академии художеств рисовать утесы, горы и ландшафты.

Всем известно было искусство Зюсса в препарировании остатков ископаемой фауны. Если предмет интересовал его, он не жалел ни времени, ни труда, и чем тверже была горная порода, включавшая какую-нибудь косточку или ракушку, тем упорнее он работал, чтобы освободить и очистить ее. В. А. Обручев имел возможность сам убедиться в искусстве Зюсса. Он послал ему найденные во время экспедиции в Китай в третичных отложениях монгольской Гоби мелкие осколки каких-то зубов, рассеянные в беспорядке в белом, хрупком мергеле, и получил обратно искусно склеенный из этих осколков большой коренной зуб носорога. Это доказывало, что вмещающие зуб отложения являются континентальными, то есть образовавшимися на суше, на каком-нибудь озере, а не в море, которое, по гипотезе Рихтгофена, знаменитого исследователя Китая, покрывало Гоби в третичный период [8].

Эта первая находка остатков сухопутного млекопитающего в отложениях пустыни Гоби побудила тридцать лет спустя американский Национальный музей снарядить большую экспедицию в Монголию для поисков ископаемой фауны. Во время этой экспедиции было найдено огромное количество костей млекопитающих, а затем и более древних пресмыкающихся, причем поиски были начаты с того места, где В. А. Обручев нашел зуб носорога, впоследствии реставрированный Зюссом. Эти исследования доказали окончательно, что в Центральной Азии, начиная с юрского периода, не было моря, а расстилалась суша, богатая разнообразными животными. Были даже найдены окаменевшие яйца пресмыкающихся, отложенные на суше целыми гнездами. Эти гнезда были занесены песком во время какого-нибудь урагана и потому сохранились в целости до нашего времени.

Зюсс был глубоким мыслителем. Мир представлялся ему в виде бесконечного комплекса тесно связанных друг с другом вопросов, участвовать в разрешении которых было задачей его жизни, и это воодушевляло его. Когда его занимала какая-либо проблема, он посвящал ее изучению всю свою энергию, все свое внимание, отстраняя на это время все другие научные вопросы. Добившись разрешения поставленной проблемы, он старался изложить результаты исследования в наиболее ясном и сжатом виде, ограничиваясь самой сущностью, отбрасывая все мелочи, не вдаваясь в полемику. Споры о приоритете были для него невыносимы, и он никогда ими не занимался. Благодаря такому методу работы большая часть печатных трудов Зюсса отличается небольшим об'емом и не дает представления о том количестве времени и труда, которое было на них затрачено. Это касается главным образом его стратиграфических исследований. Например, статья об альпийском эоцене потребовала очень тщательных полевых работ. На карте изученной местности густая сеть маршрутов, нанесенных красными линиями, показывает, какая масса наблюдений была выполнена, а соответствующие записные книжки переполнены рисунками, чертежами разрезов и описаниями. На основании этих материалов можно было бы написать об'емистое сочинение с многочисленными иллюстрациями и картами, но Зюсс ограничился немногими страницами, в которых сумел дать все, что требовалось для полного изменения существовавших представлений об альпийском эоцене.

Закончив изучение какого-либо вопроса в пределах, допустимых современным состоянием науки, Зюсс переходил к другому. Но этот переход не был случайным. Если проследить научные труды Зюсса в хронологическом порядке, то легко заметить, что они связаны друг с другом и в совокупности представляют цепь органического развития идей.