Едва замаскированная автобиография

Но теперь уже собрались все. Уортхог-старший. Миссис Уортхог. Анна. Сюзанна. Маркус. Джонни. Дункан. Жаль, нет камеры, чтобы заснять это. Получилось бы, как те выцветшие черно-белые снимки 30-х годов, на которых изображены юные дарования с теннисными ракетками, проборами посередине и дурацкими выражениями лиц, развлекающиеся в роскошных поместьях. Смотришь на эту золотую молодежь, которая выглядит гораздо старше своего возраста, как все люди в то время, и размышляешь о том, кто из них кого соблазнил (или тогда было слишком строго с сексом?), многие ли пережили войну и догадывался ли кто-нибудь из них о том, что будет дальше — лишения, разрушения и смерти, а потом конец их общественного строя. Сомневаюсь. О таких вещах ведь не думаешь заранее. Кажется, что все будет длиться вечно: те, рядом с кем ты живешь, всегда будут твоими друзьями, вы вместе будете становиться старше, но никогда не состаритесь, у вас по-прежнему будут одинаковые интересы, вы останетесь теми же людьми, у вас будет одинаковый уровень доходов, вы будете жениться друг на друге и рожать детей, которые будут учиться в тех же самых школах и тех же самых колледжах в стране, которая выглядит все так же, где ценности неизменны, а время застыло в тот идеальный день того идеального английского лета, потому что жизнь будет идти так всегда, потому что ты молод и красив, и разве может быть иначе?

Жаль, что вы никогда не встречались с этими людьми. Они бы вам понравились. Элегантный и хитрый Снейк со своими байроническим кудрями и робкими манерами. Или Анна. В нее невозможно не влюбиться; у нее такое лицо — я думаю, что она так неправдоподобно красива, что даже о сексе с ней не задумываешься. По этой части, мне кажется, лучше подошла бы Мелисса. Не то чтобы я когда-нибудь попытался сам — слишком опытная, подавляющая, — но, чтоб мне провалиться, вы бы быстро освоились. И умная к тому же. Блистала успехами в каком-то необычном колледже, где училась, — в Мэнсфилде, что ли? Кажется, бисексуальна — если вас это интересует.

А вот Уортхог. О нем вы слышите сейчас в последний раз. У него впереди своя дорога, у меня — своя, хотя это не последний раз, когда мы видимся, отнюдь: мы еще не один год будем делить квартиру сначала у Хай-стрит Кен, а потом это будет весьма странное, напоминающее арабский гарем жилище около Бейкер-стрит, на которое вы сможете взглянуть в самом конце. Вам может показаться, что в таком случае слишком рано и несправедливо списывать его со счетов. Но таковы законы. Одних персонажей автор сохраняет и дальше, других раскрывает шире, а с третьими приходится кончать за недостатком места. Все как в жизни.

Смех понемногу стихает, и Уортхог-старший, глядя на сына, произносит:

— Какая отрада для сердца видеть, что человек пользуется таким уважением и любовью среди своих друзей.

— Ну, я могу это понять, — говорит Уортхог. — Чувство обиды, испытываемое теми, кто не смог найти работу.

Снейк ухмыляется. На прошлой неделе он принял предложение BZW со стартовым жалованьем 15 тысяч фунтов стерлингов в год.

— Утрись, — говорю я, — это ты и Снейк, кого мне жалко.

— Понятно, понятно. Все банкиры — жлобы, — говорит Маркус.

— Ну конечно, это теперь ты так запел, — говорит Уортхог.

— Да, ты думаешь, что, когда фирмачи ходят по университетам, подбирая себе кадры, это проходит для тебя бесследно, но это не так, — говорит Дункан. — Пока они не добрались до тебя, ты — какой-нибудь хиппи, который курит травку и поддерживает сандинистов, а через семестр они выплевывают тебя с портфельчиком и в костюме в полоску.

— С Джошем этого не случилось, — говорит Маркус.

— Может быть, у него оказалось для этого недостаточно личных достоинств, — говорит Уортхог.

— А может быть, он сам срывал свои интервью, потому что понял, какая куча идиотов вы все там в Сити. Может быть, он понял, что в жизни есть что-то другое, кроме как торговать своей индивидуальностью ради наживы, — говорю я.

— По-моему, это честный обмен, — говорит Уортхог.

— Бог мой, он и сам в этом признается, — говорит Маркус.

— Да, потому что не всем из нас посчастливилось иметь отца, в собственности которого находится пол-Радноршира, — говорит Уортхог.

— Я просто считаю, что в жизни должны быть более важные вещи, чем деньги, вот и все, — говорит Маркус. — Мелисса, Анна, как вы думаете?

— Ну да, сейчас они тебе честно ответят, — говорит Уортхог.

Мелисса отрывается от разговора с Анной о девичьем:

— А какой был вопрос?

— Что лучше: пенис или пенсия, — говорит Уортхог.

— И то, и другое. По обстоятельствам, — говорит Мелисса.

— Обязательно что-то выбрать? — говорит Анна.

— Мы говорили по поводу работы, — объясняет Маркус.

— Ладно, пока это не про нас, — говорит Мелисса, поворачиваясь назад к Анне.

— Правильно мыслят, — говорит Маркус.

— Только потому, что девушки могут обойтись без работы. Нужно лишь выйти замуж за того, у кого она есть, — говорит Уортхог.

— Или стать его содержанкой, — говорю я.

— Или вступить в игру, — говорит Уортхог.