Едва замаскированная автобиография

Я понимаю, понимаю: все это вам не интересно. Вы не хотите слышать про блевотину и что за этим следует. Вы хотите знать, как развивается роман. А думаете, мне нравится блевать и все прочее? Думаете, я мало настрадался в этот вечер? Думаете, я не продал бы душу, лишь бы ничего этого не было? Я говорю об этом потому, что это правда. Вот что происходит, когда тебе девятнадцать лет и ты еще не вполне научился управлять своими телесными отправлениями.

— Извини меня, — говорю я, бочком пробираясь к двери, — сбегаю в туалет. Это снаружи. И возьму с собой полотенце, чтобы помыть руки.

Задним умом я понимаю, что такое длинное объяснение излишне. Вполне достаточно извиниться. Так бывает, когда во время обеда где-нибудь в гостях неудержимо хочется опорожниться. В чужом доме этого обычно не делают — тем более посреди обеда. Поэтому стараешься сделать это как можно скорее в надежде, что все решат, что ты просто долго писал. Ну, очень долго, потому что чем больше стараешься побыстрее опорожниться, тем труднее расслабиться и больше времени уходит. Так что, когда ты возвращаешься, все уже понимают, чем ты занимался. В результате ты чувствуешь необходимость сделать изящное замечание типа «там наверху прелестные фотографии» или «отличный выбор книг для уборной», чтобы показать всем, что ты не справлял большую нужду. В итоге ты лишь подчеркиваешь тот факт, что именно этим ты и занимался. Тогда как, если бы ты просто незаметно вернулся, сел и присоединился к разговору, никто бы ничего и не заметил.

Поэтому в действительности, как я все время думаю, пока торопливо спускаюсь на цокольный этаж, где находятся душевые, хорошенько отмываю задницу (а заодно и свой прибор), стараясь не замочить волосы, потому что это выдаст меня с головой, рассматриваю трусы и, решив, что они никуда не годятся, швыряю их в ящик, вытираюсь, одеваюсь и бегу обратно, я, по-видимому, сообщаю девушке: «Извини. Я только что обделался и мне нужно привести себя в порядок».

Если девушка и заметила что-то, то достаточно воспитанна, чтобы промолчать. В мое отсутствие она выключила верхний свет, включила лампу около кровати и привела в порядок постель. Она сидит в головах кровати, скрестив ноги, положив между собой и стеной подушку и зажав ладонями кружку Nescafe. Моя кружка ожидает меня на столе.

— Я не знаю, с чем ты пьешь кофе, — говорит она.

— С молоком без сахара, — говорю я, добавляя молоко.

— Уже и так достаточно сладко?

Я вздрагиваю.

— Ха-ха. Да. — Я усаживаюсь на дальнем краю кровати, уставившись в свою чашку.

— Ты слишком строг к себе, — говорит девушка. — Иди сюда. Здесь удобнее.

— Правда?

Во всем этом какая-то гнетущая неизбежность.

Девушка устраивается поудобнее рядом со мной.

— Вот так лучше, — говорит она. Она хватает меня сбоку и прижимает к себе. — Ты очень милый. Не такой, как другие.

Что меня смущает, так это ее собственническое поведение. А также то, что она совершенно неправильно меня воспринимает. Я совершенно такой же, как другие парни: готов к сексу, но не к поддержке отношений.

— Спасибо, — говорю я, — но на самом деле это не так.

— Опять ты за свое. Не будь так строг к себе.

— Хорошо. Я очень милый и не такой, как все остальные.

— Я не сказала «очень», — говорит она, наклоняясь вперед и заглядывая мне в глаза.

Наши губы на короткое время встречаются. Я отстраняюсь.

— Послушай, может быть, сначала поставим их? — спрашиваю я.

Я беру чашки с кофе и ставлю их на стол. При этом обнаруживаю, что все еще не возбудился. Это может быть из-за того, что я много выпил, или из-за ее взглядов, или из-за моей неопытности, или из-за ее отпугивающе-прямолинейного поведения, или из-за моего опасения неприятного вопроса, который она может задать, обнаружив, что я без трусов. Выбор есть. Все вместе это ужасает.

Мы целуемся. Во рту у меня пересохло, но я не хочу снова извиняться, чтобы выпить воды. Я хочу решить эту проблему. Может быть, дело сдвинется, если я пощупаю ее более энергично и страстно. Нужно попробовать добраться до груди…

Я проскальзываю рукой под свитер и медленно продвигаюсь вверх, так чтобы она не заметила, к ее груди. Пока все успешно. Атака на высоту номер один завершилась, не столкнувшись с серьезным сопротивлением. Почти завершилась. Нужно еще решить этот сложный вопрос с бюстгальтером.

Я поглаживаю бюстгальтер, как будто слишком хорошо воспитан, чтобы войти внутрь без приглашения. На самом деле я просто ищу слабые места в ее обороне. Как пробраться внутрь этой штуки?

Очевидно, что путь снизу не имеет шансов на успех. У основания ее грудь перехвачена крепкой лентой, под которую пальцам не проникнуть. Путь сверху тоже не сулит удачи. Материя там потоньше, но при этом придется изогнуть кисть под таким углом, что ничего не сможешь ухватить.

Если это затянется, она может подумать, что у меня нет опыта. Чтобы отвлечь ее внимание, я начинаю буйствовать языком у нее во рту. Она недовольно отстраняется. Какое-то время она смотрит на меня, словно решая, стоит ли продолжать.