Ее чудовище

О хозяйке дома, где Сатива снимала комнату, я уже пару раз слышала: некоторые жизненные новости, что, по мнению подруги, непременно следовало рассказать мне в редкие наши встречи, касались дамы Фэншес — вдовы, имеющей не самый легкий и покладистый характер, дочку на выданье и пять комнат, которые можно было сдавать.

К тому моменту, как Улиса вернулась с полным стаканом, успокоительные капли начали действовать и Сативу перестало трясти. Она все еще порой вздрагивала и невольно всхлипывала, но могла связно мыслить и говорить.

— Вчера вечером я сделала для нее специальный отвар, прописанный целителем, заварила и отнесла. К тому времени она уже спала… как мне показалось. — Сатива беспомощно посмотрела на меня. — Все было как обычно, совершенно нормально, я не могла представить, что что-то может пойти не так. Сегодня утром она не спустилась к завтраку, и ее дочь Фанси отнесла еду наверх. После этого я ее уже не видела, но не придала этому особого значения. В свой выходной я просто не хотела думать о плохом. Вчера вот, например, у нас сломалось сразу несколько швейных машин, полдня их чинили, работа встала, выработки никакой…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сатива с детства любила шить и, попав в город, умудрилась очень удачно устроиться швеей. Еще она легко отвлекалась и переключалась с одной темы на другую — тем быстрее и охотнее, чем страшнее и болезненнее была изначальная тема разговора. В таких случаях ее всегда приходилось направлять в нужную сторону.

— Это все очень неприятно, — согласилась я, — но давай вернемся к проблеме с твоей хозяйкой.

Мои слова вызвали сдавленный, чуть истеричный смех.

— А нет больше никаких проблем, потому что хозяйки нет. Вернее, теперь по дому ходит мертвяк, представляешь? Настоящий мертвяк в ночной сорочке с оборочками… — проговорила она с жутковатой веселостью. Осеклась и мрачно добавила: — Впрочем, кто эти оборки будет разглядывать среди кровавых пятен?

Дама Фэншес, вероятно, умерла ночью и утром поднялась. Съела свою дочь, после ненадолго впала в полудрему. Покой ее был нарушен ближе к обеду, когда на кухне вновь началась возня, а в столовой собрались пять молодых воспитанных девушек и — как это свойственно молодым и воспитанным девушкам, когда они собирались вместе, их уровень воспитанности просто зашкаливал, — очень громко и весело принялись обсуждать недавние сплетни. В обычные дни их энтузиазм остужала холодность дамы Фэншес, но в этот раз они чувствовали свободу. Недолго.

Хозяйка дома спустилась вниз, дабы продемонстрировать свое недовольство неподобающим поведением квартиранток и съесть заодно пару сердец.

— Улиса, надо рассказать командору…

— Я схожу в управление! — выпалила она. — А ты сиди здесь и не смей даже носа показать на улицу, поняла?

Я послушно кивнула. Ни мне, ни тем более ей не хотелось нарваться на гнев Барона… повторно.

Пока Улисы не было, я успела втащить на жилой этаж Сативу, вялую и безразличную после второго стакана успокоительного; приготовить ей ванну, выбрать платье, которое на высокой изящной фигуре если и не сидело бы сносно, то хотя бы не висело безразмерным, но обидно коротким мешком. Платьев таких, к сожалению, у меня почти не было. Пришлось вытаскивать старое, нежно мною хранимое как память о том, что не всегда я была хозяйкой этого магазина. Когда-то я была здесь простым работником — напуганной от вида города тощей деревенской девчонкой, носившей одежду на два размера меньше сегодняшней…

На выцветшую и потертую ткань бледно-сиреневого платья страшно было смотреть, но оно было всяко лучше заскорузлого от впитавшейся и высохшей крови платья Сативы.

*

Капитан с уже знакомым мне лейтенантом Мабэти и двумя капралами из личной десятки Бэйса объявился ровно в тот момент, как переодетая в мое платье очередная жертва встречи с последствиями проклятия села за стол, покорно согласившись на предложение выпить чаю.

— Шелл! — раздался с первого этажа запыхавшийся голос ведьмы. — Я их привела.

— Сиди здесь, — велела я начавшей было подниматься Сативе и вылетела из кухни.

Санхел, все еще несколько бледный, но уже достаточно бодрый, чтобы исполнять свои обязанности, в ответ на свое приветствие получил от меня злое:

— Вы не имеете права больше замалчивать правду о проклятье! Вы представляете, сколько людей по незнанию подвергают себя опасности? Уже есть жертвы!

— Жертв будет больше, если мы откроем информацию обществу. Начнутся самосуды, каждый чихнувший в неудачном месте будет убит, — сухо заметил лейтенант Мабэти, угрюмым утесом возвышаясь над плечом капитана. Хотя, если учесть, что роста они были примерно одного, уместнее было бы сказать — «скромно выглядывал».

— Люди умирают, — огрызнулась я. Показалось почему-то, что кто-нибудь непременно скажет: «Люди всегда умирают». Только Барона поблизости не наблюдалось, и некому было напомнить о скоротечности человеческой жизни.

Лейтенант мне не нравился, и, кажется, неприязнь эта была взаимной.

— Мы делаем все возможное, — ровным голосом отозвался он.