Ее друг (СИ)

Звук открывающегося замка лишает меня остатков самообладания и я инстинктивно пытаюсь спрятаться. В панике осматривая комнату, я не нахожу ничего подходящего кроме пледа с кровати. Накрывшись пледом, я усаживаюсь на кровать и через секунду встречаюсь глазами с входящим в комнату Мишей.

Глава 17

В коротком пуховике нараспашку и без шапки, друг выглядел как-то по другому — обычная аккуратность в одежде и волосах теперь сменились на беспорядок и взлохмоченность.

Миша только на секунду задерживает взгляд на моём растерянном лице, а далее его глаза опускаются на плед, в который я со страха закуталась. После Решетников-младший уделяет особое внимание расправленной кровати и в какой то момент мне кажется, что друг находится на грани бешенства — слишком ледяными становятся его глаза. Но потом Мишка начинает говорить и я немного успокаиваюсь. Его голос звучит тихо, но вроде спокойно.

— Одевайся, Маша. Я с Арсением переговорю и поедем.

Миша быстро выходит и через секунду снова хлопает входная дверь.

Я подскакиваю будто ошпаренная с кровати, но тут же падаю на пол от головокружения. Апокалиптическое волнение задавило чувство голода, но организм всё также продолжал выпрашивать пищу.

С минуту просидев на полу, я уже медленнее поднимаюсь, ища глазами рюкзак и сумку. Мне казалось, что если я сейчас быстро не соберусь, то Миша просто меня не заберёт. Оставит в квартире брата, наплевав на моё дальнейшее существование.

— Не-ет, этого быть не может, — тихо говорю себе под нос, — мы дружим больше четырёх лет… Миша всегда любил меня и очень помогал. Почему сейчас он должен отвернуться? Не-ет!

В ванной комнате я быстро ополоснула лицо водой и выпила стакан воды. Приглаживая ладонью волосы, я подняла взгляд на зеркало.

Да! Вид конечно ужасный! Спутанные волосы, опухшие, красные глаза… Такое ощущение, что я полночи не спала, что в принципе соответствовало действительности.

Когда я вышла из ванной, Миша уже вернулся в квартиру. Он стоял рядом с кроватью и гипнотизировал взглядом мою сумку и рюкзак.

— Я готова, — пискнула я и друг поднял взгляд.

Слишком виновато и жалобно звучал мой голос, но других тембров я никак не могла выдавить из себя.

— Как долго? — хрипло спросил Миша и я ещё больше растерялась.

— Что долго? — в тон его хрипоте, отозвалась я.

Миша моргнул, а потом шёпотом продолжил.

— Как долго ты любишь Арсения?

Разоблачена! Но как он узнал? Возможно Арсений сказал, но я вроде не признавалась ему в чувствах? Или признавалась? Хотя я точно бы это запомнила.

— Два года, — медленно выговариваю я, но пытаюсь быстро оправдаться, — но сейчас я…

Миша резко обрывает меня сухим хриплым вопросом.

— Почему мне не говорила?

Я пожимаю плечами и отвожу глаза. Я искренне не знаю ответ на этот вопрос, но стыда от этого не убавляется.

Молчание затягивается. Миша молчит. Я молчу. Тишина больно сдавливает уши, не даёт покоя голове.

— Поедешь со мной? — наконец говорит друг и я начинаю плакать от облегчения.

Миша меня не оставит! Он конечно же мне поможет.

— Поеду, — сквозь слёзы, выдавливаю я и безумно хочу подбежать к другу, чтобы обнять, поблагодарить, но я этого не делаю. Смущаюсь и боюсь друга.

С ума можно сойти, но я боюсь своего Мишку!

— Поехали тогда. Я вниз пойду... В машине тебя подожду, — хрипло говорит друг и тут же покидает комнату.

— Квартиру потом Арсений закроет, — уже из прихожей добавляет Миша и громко хлопает дверью.

Слёзы крупными каплями катятся по щекам, но я их почти не замечаю. В голове автоматной очередью проносится только одна мысль: Миша меня не пожалел. Впервые друг не вытер мои заплаканные глаза и не обнял в качестве поддержки. Он даже сумку с рюкзаком не предложил спустить в машину.

Рукавом свитера я растираю слёзы по огненным щекам и пытаюсь уговорить себя не плакать. Потом я беру свой багаж и на не твердых ногах иду к выходу.

Глава 18

Все последующие события вспышками старого фотоаппарата проносятся перед глазами.

Щёлк. Выхожу из подъезда.

Щёлк. Подхожу к Мишиной машине.

Щёлк. Вместе с багажом усаживаюсь на заднее сиденье.

Щёлк. Вклиниваю в новое настоящее Мишино молчание и… безразличие.

Странно! Больно! Но мне всё больше кажется, что резко я стала другу безразличной.

Молчание и полное игнорирование моего присутствия разве не об этом говорят?

Обычно в машине мы становились ещё ближе. Нам было тепло! Во всём хорошо — в молчании, в долгих разговорах, во взаимных подкалываниях… Бывало Миша поучал меня и критиковал, но при этом делал это мягко, плавно. Он не переходил на личность, а критиковал именно мои поступки….

А сейчас что… Ничего! Дыра вместо привычной близости и глубины.

Я не замечаю дороги, не смотрю в окно, сижу в своём безнадёжном вакууме и горюю. Хороню нашу дружбу и беззвучно пою ей прощальную песню. Я даже не замечаю, когда машина останавливается, прихожу в себя только после хлопка передней двери. Смахнув мелкие капли слёз, я поднимаю голову и смотрю в окно.