Ее город

Лавка сестрицы Ми занимает лучшее место. Лучшее, но крошечное. Лавка настолько мала, что в два счета можно попасть во внутренний дворик; там стоит на сваях небольшой дом, где живет свекровь сестрицы Ми, а внизу тоже работают чистильщицы. Такая вот лавочка, которая не подчиняется никаким правилам и замерам: большая, но величиной с ладошку. Просто сестрица Ми умеет вести дела и недостатки один за другим превратила в достоинства. Она специально не облицовывает плиткой и не штукатурит старую кирпичную стену и не красит перегородки. Та часть, что лишена отделки, источает аромат древности, а та, что требует ремонта, соответствует художественному вкусу иностранных туристов. На земле сидят на корточках и работают пять или шесть чистильщиц обуви. Стены лавки и все потайные уголки оборудованы многочисленными подвесными полками, на которых выставлена всякая всячина: простая холщовая одежда, тканевые подушечки, глиняные чайнички, подсвечники, чашки, кувшины с букетами из высушенных стеблей чумизы, горшки для маринования овощей, а в них — хлопчатник с коробочками, винные бутылки, в которых красуются одуванчики. Все это не просто предметы интерьера, но и товары на продажу, причем цену можно назвать из головы и тут же рассчитаться. Сестрица Ми специально выбрала стиль, отличный от того, которым отличается популярная сеть конкурирующих заведений. У нее тонкий вкус, и вещи, подобранные ею наугад, обычно оказываются высокохудожественными. Скоро о ее лавке заговорили, особенно в местных вузах. Слава, как говорится, без ног, а ходит. Студенты не нуждаются в чистке обуви, но сестрица Ми их все равно привечает и позволяет фотографировать все, что вздумается. В бизнесе важна популярность. Сестрица Ми — уроженка Ханькоу, она не боится напора местной роскоши, и развернулась бы на полную катушку, даже если бы лавка была еще меньше.

Лавка обладала культурным статусом, и именно поэтому изначально Фэн Чунь решила попроситься на работу к сестрице Ми, наплевав на свою гордость. Но, разумеется, Фэн Чунь понимала: каким бы культурным статусом ни обладало это заведение, оно так и останется лавкой, где чистят обувь. Однако сегодня, лишь сегодня, когда у нее начало дергаться веко и всей тяжестью навалились дурные предчувствия, она основательно всмотрелась в глубины своего сердца и поняла, что не хочет возвращаться домой с Чжоу Юанем!

Никто не догадывался, что произошло в жизни у Фэн Чунь. Никто не знал, что работа для нее — гораздо больше, чем просто чистка обуви. Даже сама Фэн Чунь поначалу не осознавала этого, но потихоньку до нее дошло, и она перепугалась. Жизнь — сложная штука, к тому же противоречивая и изменчивая, в ней нет правил, нет заданных шаблонов, ничего нельзя планировать и ни о чем нельзя мечтать.

А потом неожиданно случилось вот что. После обеда настал «золотой час». Лавку сестрицы Ми, обращенную на запад, залил свет. Солнечные лучи позолотили все безделушки в крошечном помещении, обшарпанный черный лак на створках старой двери покрылся изысканным цветочным орнаментом. Через порог шагнул молодой человек по имени Ло Лянцзи. Он появился на ослепительном фоне, и влажные глаза Фэн Чунь встретились с этим сиянием. Когда их взгляды соединились в одной точке, пространство между ними пронзила молния. Фэн Чунь почувствовала, как жар поднимается к самому сердцу. Странно, но когда их взгляды пересеклись, веко Фэн Чунь прекратило дергаться, зато в груди побежали яростные волны, обуздать которые не представлялось возможным. Фэн Чунь удивленно взирала на происходящее широко распахнутыми глазами. Она не понимала! Не понимала! Однако понимала она или нет — неважно, ведь все происходило без ее вмешательства.

Да, человеческая жизнь лишена здравого смысла.

(7)

Ло Лянцзи по чистой случайности вошел с важным видом в лавку сестрицы Ми.

Так же случайно он появился на свет в эпоху строгого планирования рождаемости. Изначально от него требовали, чтобы он изучал математику и мог объехать весь мир, а потом он случайно основал свое дело. Одна из сделок привела его в Ухань, и потому он оказался здесь совершенно случайно. Концентрация случайностей создавала ощущение хаотичности, с какой двигается ряска на поверхности воды. Ло Лянцзи шел за толпой, любил известные бренды, роскошь, шик и дутую славу, но казался довольно небрежным. Сейчас на нем был пошитый в Италии модный костюм «Дзенья», однако его совершенно не заботили глубокие заломы на локтях и жирные пятна на запонках. Он плевать хотел на следы рвоты на дорогих итальянских кожаных ботинках. Он был лишен той осмотрительности, с которой обычно вели дела бизнесмены постарше, предпочитавшие поджать хост, не нервничал и не боялся быть осужденным за спекуляцию. Поэтому от его небрежности веяло легкостью. Фэн Чунь увидела в этом редкую по тем временам раскованность. Если мужчина раскован — неважно, в чем именно это проявляется, — то в глазах женщин он обладает роковым обаянием. Особенно если перед ним неопытная молодая женщина — такая, как Фэн Чунь.