Ее королевское высочество

Я киваю. Крупный план: Каллум и Елена скачут по долинам и ущельям, зеленых каменистых холмов становится все больше, из облаков пробивается солнце, на заднем фоне – сероватый отблеск океана. Будь я там, на коне в горах в 1780-х, я бы точно не столкнулась с Джуд и Мейсоном. И ни в кого бы не полетели тампоны. Я была бы… совсем другим человеком.

– Ну вот! – восклицает тетя. Она вскакивает с кресла и отправляется в прихожую за печеньем. – Даже не придется путешествовать во времени, чтобы попасть в Шотландию.

Она берет коробку, возвращается в гостиную и недовольно морщится, потому что я купила обычное печенье, а не привычное ей низкокалорийное. Но она пожимает плечами и все равно открывает коробку.

– Всего лишь полет на самолете, – говорит она, жуя медвежат с корицей. – Будь у тебя загранпаспорт и достаточно денег, ты могла бы полететь туда уже завтра.

Я перевожу взгляд на нее, а потом снова смотрю на экран. Она права. Шотландия не сказочное место. Это реальность. Туда относительно легко попасть. И там есть школа, в которую меня уже приняли.

– Ага, – соглашаюсь я, не отрывая взгляда от телевизора. Сердце тяжело бьется.

Уехать отсюда. Никогда больше не видеть, как Мейсон и Джуд целуются в раздевалке. Не слышать: «Ну я же говорила» от Дарси, не видеть сочувствующих взглядов Ли.

Сменить место жительства. Начать все заново.

Я.

В Шотландии.

Глава 4

– Мы возвращаемся к разговору о Шотландии?

Папа стоит у плиты c лопаткой в руке – сегодня у нас «блинная среда» – и между его бровями пролегает морщинка. Я показываю ему пачку бумаг.

– Не о Шотландии, а о шотландской школе. Пап, ты же учитель. А Анна – консультант по профориентации. Мы же живем и дышим образованием.

Он не успел ответить – я опередила его и начала листать распечатки. Прошло несколько дней после ситуации с Джуд и прозрения у тети Ви, и я уже превратилась в специалиста по запросу финансовой поддержки.

Я нашла нужную страницу, достала из пачки и помахала ей:

– В Грегорстоуне предлагают все виды стипендий. И это одна из лучших школ в мире, пап. Они выпускают королей, принцев и премьер-министров. И в этом году они впервые принимают девушек! Я буду учиться в первом в истории женском классе, так что, можно сказать, войду в историю. Может, моя фотография даже будет в учебниках!

– В шотландских учебниках, – отмечает папа.

Я киваю.

– Вообще замечательно. Ты что-нибудь знаешь об истории Шотландии? Она такая сумасбродная! Храбрая сердцем и я – рука об руку…

Папа улыбается, как я и ожидала. Он поворачивается к плите и качает головой.

– Я думал, этот вопрос уже закрыт, малышка. Пару недель назад ты категорически отказывалась ехать.

Папа называет меня малышкой, когда хочет повоспитывать, а такое случается частенько. Иногда я размышляю о том, каким бы он был, будь рядом мама. Но это несправедливо по отношению к нему – как будто я его предаю. Словно мне его недостаточно.

Я оставляю бумаги на столе, встаю за ним и кладу ему руки на плечи:

– Ну, я… я передумала. Я много размышляла и окончательно убедилась, что отказалась поспешно. Испугалась, потому что это кошмарно далеко, но чего тут бояться? Это же чудесно.

Я подвинулась ближе и добавила:

– И пап, это все-таки школа! Я же не собираюсь весь год таскаться за какой-нибудь рок-группой.

Он усмехнулся, глянув на меня через плечо:

– Если честно, мне кажется, что с рок-группой я бы смирился быстрее. Это я бы понял.

Улыбаюсь, хлопаю обеими руками ему по плечам и отхожу.

– Ну, может, я так выражаю бунтарство. Странное дело – у таких родителей-бунтарей такая некрутая дочь.

– Я думаю, что ты та еще бунтарка, – парирует папа, подбрасывая блинчик. – Я даже решил, что мы можем сходить в поход. Только мы вдвоем, как раньше. А еще я видел объявление о выставке минералов и драгоценных камней на следующей неделе в Хьюстоне. Должно быть здорово. Сто лет на них не ходил.

Я смотрю на него:

– Пап, ты что, пытаешься подкупить меня наукой?

– Разве что совсем чуть-чуть, – признается он, а затем кивает в сторону Гуса, моего младшего братика, сидящего в высоком стуле и радостно стучащего ложкой по подносу.

– Если ты уедешь, с кем же я тогда буду ходить в походы? Он плоховато умеет ставить палатку. А как-то я его попросил собрать хворост – ты бы видела, какой он устроил бардак.

Гус выкрикивает что-то похожее на «ПАЛАТКА!», я треплю его за щечку.

– Семейная честь расставлять колья для палатки переходит к тебе, братишка.

Гус улыбается и пускает слюни, наклонив голову и пытаясь засунуть в рот мои пальцы. Папа вздыхает у меня за спиной.

– Ты же не… если это из-за Анны или Гуса, или ты думаешь…

Я прервала его, подняв руку:

– Нет. Трагического контекста здесь нет.