Ее крестовый поход

Изабелла, наблюдая за тайными думами, оставлявшими мимолетный след на слегка изможденном, но все равно прекрасном лице гостьи, размышляла, в свою очередь, стоит ли сообщать ей известие, которое недавно принес Конрад. Оно состояло в том, что настоящий мужчина неоспоримой силы, не говоря уже о несомненном достоинстве, только что отправился восвояси от дверей их замка, куда он прибыл в поисках Иден, и его интерес, по мнению Монферрата, значительно превосходил тот, который мог быть продиктован простым исполнением долга. Изабелла сама успела взглянуть на него, когда он покидал дворец: высокий рыцарь с такой красивой фигурой, которой только мог Господь снабдить мужчину, дабы мучить женщин... и с лицом, черты коего были словно вырублены из камня скульптором, не имеющим понятия, запечатлел ли он дьявола или архангела Михаила. Если бы ей так повезло и за ней гнался бы такой по пятам, думала размечтавшаяся жена Конрада, то она моментально повернула бы назад и тут же прыгнула к нему в объятия.

Однако Иден настояла, чтобы они избавлялись от любых преследователей. Конечно, это не так просто, но Конрад, как обычно, успешно и очаровательно лгал и улыбался... и прекрасный суровый рыцарь повел свой отряд прочесывать предгорья, где для отважного путника вилась единственная дорога.

Изабелла сделала вывод, что Стефан де ля Фалез должен был в самом деле обладать уникальными достоинствами, раз уж его леди столь упорна в поиске, когда совершенно очевидно, что темный следопыт отдал ей свое сердце.

— Скажите мне, — невинно глядя на собеседницу, начала она, — неужели вам никогда не случалось увлечься другим мужчиной... помимо своего мужа?

Она увидела, как бесподобные зеленые глаза расширились от удивления, а может быть, и от беспокойства. Изабелла быстро затараторила:

— Я спрашиваю только потому, что, к стыду своему, помню, как сама вертела головой туда-сюда, уже выйдя замуж за бедного Хамфри, хоть он и находился постоянно рядом со мной. — Она попыталась изобразить раскаяние, но это явно не получилось. Тогда она пожала плечами и слащаво проговорила: — Конечно, это недостойно — заглядываться на мужчину, в особенности на женатого... но не такой уж это большой грех, даже если наши помыслы и не всегда чисты.

Иден позволила себе рассмеяться такой обезоруживающей откровенности. Но даже исцеляющий смех не изгнал тень Тристана из ее души. Ночь напролет она скакала во весь опор, словно надеясь обогнать собственные непрошеные мысли, она воздвигла вокруг себя стену из молитв, не позволяя ему проникнуть внутрь... и вот теперь, ясным днем, эта симпатичная чувственная малышка в одну секунду довершила ее падение.

— Да, — тяжело вздохнула Иден, словно вытягивая слова из глубин своего естества и пытаясь найти достойный ответ мучительному сознанию того, что она не смогла быть искренней в коротком письме к нему: — Я повернула голову... и, возможно, сердце — но это ничего не значит. Это скоро исчезнет. Я сама сделаю так.

Изабелла видела, как она страдает, и преисполнилась сочувствия, сожалея теперь о своем любопытстве.

— Тогда ваша решимость, дорогая, должна стать сильнее голоса вашего рассудка или сердца.

Сейчас она уверилась, что ее инстинкт, как всегда, не подвел ее. Эта девушка не так торопилась отыскать своего мужа, как забыть любовника. Больше она не станет мучить бедняжку, но позже, после отъезда Иден, она снимет обет молчания.

— Вам предстоит вернуться сюда, раз уж вы берете с собой наших людей, — улыбаясь, сказала она, — но я надеюсь получить вести от вас пораньше, если возможно. Я была бы очень счастлива, если бы вы время от времени давали о себе знать.

— Я так и поступлю. Вы и маркиз были более чем добры. Я навсегда сохраню благодарность вам, ведь вы согласились сделать для меня то, чего не сделали бы мой король и опекун.

Ей не хотелось уезжать той же ночью. Изабелла нравилась ей, несмотря на свое любопытство... а возможно, именно из-за этой черты, ибо здесь проявлялась любовь к жизни, присущая этой милой черноглазой девушке. Та была столь же чувствительна, как хорошо настроенная лютня, отзываясь на любую гармонию или диссонанс вокруг нее. Если юная маркиза и была бесцеремонной, что, впрочем, подходило к ее страстным черным глазам и яркому облику, то Иден душой чувствовала в ней не меньшую отвагу и решительность, под стать мужчине, который взял ее в жены. Больше она не могла считать Хамфри Торонского обманутым и лишенным того, что действительно должно было принадлежать ему.