Ее крестовый поход

Над водой поднимался туман, пронизанный светом горячего золотого диска солнца. Огромные корабли двигались в нем, похожие на образы снов, выходящих на дневной свет. На берегу сотни людей с мучительным нетерпением высматривали приближавшиеся суда, то пропадавшие, то вновь появлявшиеся в клубящейся дымке. Так же, как сны, они поначалу казались нереальными. Невозможно было поверить, что спасение наконец пришло после столь длительного ожидания. Однако высокие корабли с парусами, на которых были нарисованы кресты, с кроваво-красными бортами, становились с каждой секундой все более материальными, осязаемыми, и их количество все возрастало. То, что вначале глаз воспринимал как блики солнечного света в движущемся воздухе, начинало приобретать очертания. Уже угадывались блиставшие наконечники тысяч копий, достаточно явственно виднелись сверкавшие шлемы, ослепительно вспыхивали на солнце небольшие круглые щиты, мечи, кинжалы — яркий свет гнал прочь лежавший на душе мрак. Теперь Золотой Воитель был с ними.

Если Ричард был разгневан грубым приемом, оказанным ему в Тире, то встреча в Акре вполне могла избавить его от неприятных воспоминаний. Все, кто оказался свободен от несения службы, и многие из тех, кто должен был находиться на посту, обернув головы на сарацинский манер белым полотном, высыпали на берег под палящий зной. Большинство встречавших вскоре охрипли, так громко считали они корабли, проплывавшие перед их увлажнившимися от счастья глазами: двадцать пять в авангарде и еще очень много на горизонте. Уроженцы Шампани, Бургундии, Фландрии, Швабии и Брабанта, позабыв о спорах и взаимных упреках, смешали свои диалекты в потрясшем небеса приветствии Первому Королю христианского мира. Их приветствие было подхвачено на приближавшихся кораблях, да так, что оно громом прокатилось к берегу, словно вправду сам Господь обрушил свой гнев на этот кусок земли.

Ликование еще больше усилилось, когда Ричард сошел с флагманского корабля на присланную за ним баржу. Возвышаясь под широким малиновым балдахином, он приветствовал своих поклонников. Голова его была непокрыта, так, чтобы каждый мог распознать червонное золото родовой метки Плантагенетов. Поверх кольчуги на нем была богато расшитая пурпурная туника с большим белым крестом на груди. Правой рукой он высоко поднял над собой свой меч, показывая всем, что его оружие будет служить великому общему делу. Это был день триумфа Ричарда. Возможно, лучший день из тех, что он знал до сих пор.

На берегу среди ожидавших выделялась коренастая, чуть сутуловатая фигура, единственный глаз сверкал от слез под длинными, спутанными на лбу волосами. Филипп Август пришел встретить своего приятеля и врага. Ричард сошел на берег. Два короля обнялись. Вдоль длинного пляжа прокатилась волна истерии: каждый обнимал и целовал своего соседа, как будто ряд виселиц с раскачивавшимися трупами казненных убийц не был следствием острой межнациональной вражды.

Акра, как и находившийся милях в двадцати по побережью Тир, была построена на высоком мысе, образующем удобную естественную гавань. Он принадлежал к числу знаменитых "городов-колесниц" царя Соломона, откуда тот вывозил породистых арабских лошадей. С первых дней судоходства город стал центром торговли и паломничества; он также не раз подвергался нашествию бесчисленных армий с тех пор, как человечество познало войны. Вследствие этого у входа в гавань выдавались в море две толстые стены с крепкими башнями. Между стенами была протянута огромная цепь, которая поднималась, чтобы преградить путь неприятельским кораблям. Вокруг города проходила двойная линия укреплений с тридцатью высокими башнями. Одна из них, в северо-восточном углу, могучая и неприступная, была известна как "Проклятая башня". Легенда гласила, что именно там Иуда заключил свою ужасную сделку. Крестоносцы, в свою очередь, прокляли ее, поскольку не сумели разрушить. Еще одна башня, выходившая на гавань, одно время служила сценой для жутких обрядов и кровавых жертвоприношений и получила название "Башня мух". Но ни она, ни ее двадцать восемь соседок пока не пали под натиском франков.

За городом расстилалась равнина, превращавшаяся в топь во время сезона дождей и служившая источником распространения страшной болотной лихорадки, которая периодически опустошала ряды осаждающих. Именно здесь и размещалась большая часть войска крестоносцев: примерно тридцать тысяч человек разбили лагерь от подножия горы Турон, где первоначально обосновался Ги де Лузиньян. Позади и вокруг них, на равнине и на горе, стояли бесчисленные когорты неверных.