Ее крестовый поход

— Пожалуй, не все, — проронил рыцарь с оттенком иронии, которая показалась ей странно знакомой. Иден подумала о разграблении Сицилии и Кипра и, пристыженная, промолчала. Верят и поклоняются не только Богу. Госпитальер замедлил шаг и откинул полог шатра, опущенный, дабы предохранить от палящего солнца.

— Я обязан предупредить вас. Сэр Уолтер совсем плох. Вероятно, он не сможет говорить с вами.

Иден закусила губу, чтобы унять дрожь, и вступила вслед за ним в шатер, осторожно продвигаясь меж рядов походных коек, состоявших из деревянных планок и набитых шерстью подстилок. Она не поднимала глаз на раненых, не интересуясь их увечьями, равно как и их любопытством к ней. На стоны она старалась не обращать внимания. Сердце молотом стучало в ее груди. Но вот черный рыцарь остановился, и в нос Иден ударил резкий запах трав.

Длинная фигура на постели была недвижима, словно в могиле. Глаза закрыты, лоб и щеки столь же бескровны, как и губы. Голова была совершенно лысой — череп, обтянутый кожей. Сэр Уолтер едва дышал. Стоявший у изголовья кровати госпитальер-врач приподнял тощее запястье и покачал головой. Иден заметила, что пальцы руки были почти лишены ногтей.

— Что у него за рана? — шепнула она. — Он будет...?

— Он был ранен мечом. Мы заштопали его. Но потом он подхватил лихорадку — арнальдию. Мы сделали все, что могли. Он не выживет.

Перед мысленным взором Иден предстала миловидная женщина средних лет, с аккуратно уложенными волосами, стоящая в зале замка в окружении выводка молодых людей — жена сэра Уолтера и шесть его крепких сыновей. Она спросила себя, сколько их отправилось вместе с ним в поход и сколько погибло. Потом она поняла жестокую правду, которую гнала от себя прочь. Сэр Уолтер не мог ничего рассказать.

— Пожалуйста! Я должнаспросить его... Не могли бы вы...

Врач встретил взгляд полных отчаяния зеленых глаз. Он вздохнул. Она была так красива.

— Я не могу разбудить его. Он не спит — это забытье лихорадки. Если его вывести из этого состояния, он будет говорить бессвязные, бессмысленные речи. Милосерднее не тревожить его. Арнальдия причиняет страшные страдания.

Она кивнула, стараясь держать себя в руках. Ей доводилось слышать немало печальных историй об ужасной лихорадке, известной как арнальдия, или леонардия у французов... Выздоровление бывало быстрым, но чаще всего оно не наступало.

Она отвернулась от больного, почти ненавидя его за неспособность помочь ей.

— Если что-нибудь произойдет, если он заговорит... Вы дадите мне знать? Вы спросите его, что сталось со Стефаном де ля Фалезом из Хоукхеста?

Врач кивнул, повторив имя.

— Вряд ли это случится, миледи. — Затем он нахмурил брови. — Стефан из Хоукхеста? Незадолго до вас здесь был рыцарь, который наводил о нем справки. Такой черноволосый...

— Я знаю его, — раздраженно перебила Иден своего собеседника. Можно было и раньше догадаться, что де Жарнак сочтет своей обязанностью предвосхищать ее дальнейшие шаги, хотя бы для уверенности в том, что путь ее не будет заполнен змеями. Она подумала о граде стрел, который пронесся мимо, — жаль, что он этого не видел.

И тут ей на ум пришло еще одно соображение. Быть может, не все для нее было потеряно.

— Из последней вылазки сэра Уолтера вернулись назад три рыцаря. Не можете ли назвать мне их имена?

Ее собеседник явно чувствовал себя не в своей тарелке.

— Они не попадали сюда. Вам лучше расспросить приближенных сэра Уолтера.

— А где мне отыскать их?

Госпитальер пожал плечами, белый крест приподнялся на груди.

— Здесь собралось около сорока тысяч человек, миледи. Я сожалею...

Сильнейшее разочарование охватило Иден. Стоило ей ехать так далеко... за этим? Первый рыцарь бережно препроводил ее к выходу. Он видел ее слезы и лихорадочно пытался найти слова утешения:

— Вы все же можете отыскать их, миледи. Не сомневайтесь, многие пожелают помочь вам... Я наведу справки...

Она вздохнула и позволила отвести себя назад в главный шатер. Это было все равно что искать нужную травинку на горном склоне. Грустно приняла она поводья Балана у послушника и попрощалась, после чего повернула блестевшее от слез лицо к Мэйтгрифону. Когда она вновь поравнялась с Проклятой Башней, позади раздался крик.

— Леди Иден! Подождите!

— Жиль! — Она была просто вне себя, горькое разочарование сменилось кипящей яростью. — Я же сказала, что не желаю видеть тебя рядом! — Она изо всех сил стиснула зубы.

— Нет, подождите! Вы не поняли... — Он указал налево от себя.

Только тогда она заметила более молодого всадника рядом с ним. Это был смуглый мальчик с девичьим лицом, на голове которого красовался искусно завязанный белый тюрбан. Он вполне мог сойти за сарацина.

— Это Джон из Кобдена. Он был... он оруженосец сэра Уолтера.

Глаза Иден засверкали. Она просто не знала, что сказать ему:

— Жиль, я...

— Я знаю. Не думайте об этом. Я просто получил удовольствие, задав несколько вопросов по интересующему вас делу. Бьюсь об заклад, никому из высокородных госпитальеров не пришло в голову, что такая мелкая сошка, как оруженосец, тоже имеет язык и уши — даже если они замечают его существование.