Ее крестовый поход

В это время двери комнаты широко открылись, и вошла высокая женщина. Она держалась очень прямо, но двигалась при этом проворно. Высокое, гордое чело, точеные черты лица и язвительное выражение — все это не нуждалось в короне, чтобы распознать ее величество. Прекрасные глаза, голубые, как тонкий лед в лунном свете, немедленно обратились на незнакомку, пока королева величаво шла к оставленному для нее креслу. Элеонора («немилостью Божией королева Английская», как она имела обыкновение себя называть) не выглядела семидесятилетней. Она была, как заметила Беренгария, женщиной без возраста — она была просто исключительным и совершенным явлением, таким же ощутимым и весомым, как глубокий аккорд лютни, которым леди Матильда приветствовала ее появление.

— Благодарю, моя дорогая! Напомни мне, чтобы я нашла для тебя трубу, если ты обнаружишь в себе склонность стать герольдом! Ты будешь тогда напоминать одного из херувимов!

Все улыбнулись, представив себе неотразимое зрелище розовых щечек Матильды, которые раздуются еще больше, когда та будет дуть в фанфары.

Но яркие голубые глаза неотрывно смотрели на Иден. Королева ждала.

Принцесса Беренгария быстро шагнула вперед:

— Позвольте представить леди Иден из Хоукхеста, благородного дома Стакеси, ваша светлость. Она приехала навестить свою кузину, леди де Бург, которой, к сожалению, здесь нет.

— Кузину, говорите?

Теперь Иден должна была выдержать наиболее тщательную проверку за время своего приключения. Королева фыркнула.

— Не вижу сходства. Впрочем, как всегда. Добро пожаловать, миледи Иден. Уверена, у вас не было причины усомниться в здешнем гостеприимстве.

Длинная рука вытянулась, и Иден, благодарная Беренгарии за заступничество, поцеловала ее.

— А теперь, mes enfants[1], чем же мы потешим себя сегодня? У меня есть новый мотив на «Lancan vei la folha» моего доброго старого Бернара де Вантадура. О, вот это был трубадур! В его жилах бежал огонь, а в мелодиях звучало вдохновение Орфея.

Королева нетерпеливо щелкнула пальцами пажу, который, незамеченный, следовал за ней, — он подал ей маленькую округлую виолу и отступил на свое место у стены. Голос Элеоноры звучал все еще сильно и красиво, без дрожи, передавая оттенки настроения. Сладкозвучные, прозрачные голоса девушек подхватили мелодию, и вскоре комната была словно охвачена золотым сиянием музыки, любви и наступающей весны.

— А теперь давайте сочиним свадебную песню для Беренгарии, — предложила Матильда, когда они закончили.

— Отличная идея! В ней должны быть ритмы ее родной Испании, — поддержала королева, подтягивая струны, которые стали диссонировать. И в этот момент дверь открылась.

Это был желтоволосый Жиль, державший оловянный поднос, на котором были тарелки с мясом и фруктами, кувшин вина, миска с водой и салфетка.

— Это что? — Элеонора подняла тонкие брови.

Оруженосец почтительно опустился на колено.

— Леди с золотыми волосами потребовала еды, ваша светлость!

Теперь настала очередь Иден краснеть. Королева положила виолу, сделав знак юноше поставить поднос и удалиться.

— Вы еще не успели разговеться, леди Иден? — Тон был доброжелательным, но любопытным.

Иден поняла, что пришло время раскрыть свои карты, она не могла и дальше принимать столь радушно выказанное гостеприимство в роли самозванки. Она должна была сказать правду и надеялась, что Элеонора не будет к ней слишком сурова.

— Я забыла, успела я или нет, — откровенно начала она, — с тех пор прошло время. — Она заметила, что строго сжатые губы немного смягчились и, осмелев, решилась рассказать свою историю. — Я не совсем та, за кого выдаю себя, ваша светлость, — начала она.

— Таковы многие из нас, — сухо заметила Элеонора.

— Я имею в виду, что допустила некоторый обман, проникнув сюда.

— Обман? — Тон был по-настоящему грозным.

Сознавая всеобщее молчаливое и подозрительное любопытство и основательно поддерживаемая одобряющей улыбкой Беренгарии, Иден быстро изложила события, послужившие причиной ее появления в Винчестере.

Окончив, она опустила голову. За прошедший сказочный, золотой час она забыла свой стыд, она забыла о перенесенном унижении, забыла даже, что была замужней женщиной, отвечавшей за большое и богатое владение, — она снова стала девочкой, беззаботно болтавшей с веселыми подружками. Но теперь беда опять навалилась на нее отвратительной тяжестью, и ей трудно было встречать сочувственные и изумленные взгляды.

Все же был один взгляд, сила которого заставила ее посмотреть в ответ. Почти не сознавая, что она делает, Иден подняла голову и взглянула прямо в лицо, которое не раз обращалось, понимая и прощая, к совершившим куда более серьезные проступки.

— Ты правильно поступила, придя ко мне, дитя, — сказала королева, в улыбке которой было прощение. — Ты получишь возмещение. И немедленно. Мы не дадим твоему барону времени для новых злодеяний. Роберт! — Она щелкнула пальцами, как кнутом. — Найди Уильяма де Лонгшампфа и попроси его сейчас же прийти в зеленую комнату.

Паж удалился.