Ее настоящее имя

– Выходит, что так, – согласилась я, сдерживая досаду и не понимая, что в таком случае обрадовало пенсионера. – Скажите, а этой Аннушке можно верить? Не выгораживает она своего босса?

– Ну, для тебя она не Аннушка, а скорее Анна Анатольевна, потому что почти моя ровесница. Видишь ли, Таня, у нас с ней свои счеты. Я когда-то ее сына, Кирюшку, от детской колонии спас. Можешь себе представить, как она мне за это благодарна! В общем, я Аннушке верю, – сказал Пинкертон и глубокомысленно улыбнулся. – Хоть она и работает на Кураева, но это ее нисколько не испортило. Кстати, вернулась она домой раньше, потому что Кураевы уехали сегодня в Челябинск на несколько дней.

– Ясно. И это все, что она вам рассказала?

– Почему все? Я еще ничего толком тебе не рассказал. Ты меня все время перебиваешь.

Вот старый интриган! Решил подольше испытывать мое терпение. Ладно, я сделаю вид, что вообще не жду никакой сенсации. Жаль, что сигареты кончились...

– Чай будешь? – спросил Пинкертон, искоса поглядывая на меня.

– А кофе у вас нет?

– Растворимый устроит?

– Ну... ладно, давайте растворимый! – согласилась я после некоторых раздумий, хотя в нормальных условиях никогда его не пью. Но условия в Светличном были ненормальные, с этим я практически свыклась, поэтому не стала возражать против растворимой бурды.

Юрий Борисович не спешил рассказывать мне о последних новостях, и я не могла понять – то ли он интриговал меня из-за своей природной вредности, то ли размышлял над сведениями, чтобы пропустить их через себя и дать им свою оценку. Во всяком случае, ясно было одно: пенсионер не слишком болтлив. В общем-то, это само по себе и неплохо. Как это ни парадоксально, но я уважала людей, которые умели держать язык за зубами, хотя мне от них толку было мало. Мое терпение было вознаграждено только после того, как Юрий Борисович выпил две чашки чая вприкуску с пряниками.

– Короче, Аннушка слышала, что Марат посылал Мирона на задание в Тарасов. Сути дела она не знает, но я думаю, что нам с тобой нетрудно догадаться, чем занимался Миронов в твоем городе. От себя добавлю только то, что для него нет ничего святого. Мирон сидел два раза, один раз за хулиганство, а второй – за кражу. Но сейчас он чувствует себя здесь хозяином.

– Разве хозяин в Светличном – не Кураев?

– По большому счету, так и есть. Но Марат еще тот лицемер! С людьми он шибко уважительный в последнее время стал, даже благотворительностью занялся – крыльцо у поликлиники за его счет недавно отремонтировали. Но «рабыни» на его швейной фабрике как работали день и ночь, так и работают.

– Интересно, что же они шьют?

– Всяко разно. Куртки, юбки, брюки женские. Роза модельером была по образованию, вот, наверное, потому идея организовать швейный бизнес и возникла. А вообще-то, она не местная, Марат ее из Челябинской области привез. Красивая она была... Н-да... Да и вторая жена не хуже, королева красоты – мисс Урал. Она до сих пор в Оренбурге время от времени на каких-то показах участвует, по телевизору недавно ее видел. Теперь она моду делает, но наши женщины поговаривают, что Ксения все модели и выкройки с журналов копирует.

– Ясно. Значит, швейный бизнес Кураева процветает...

– Нет, это не швейный бизнес, это – рабовладение в чистом виде, и ведь ни к чему не подкопаешься! Все чин чинарем, договоры с сотрудниками юридически грамотно оформлены, а то, что швеи живут практически взаперти, так это вроде бы им самим так удобно. Не надо тратить время и деньги на дорогу домой. У него ведь не только женщины из нашего поселка работают, а со всего района. «Благодетель» наш их кормит, только чем, толком неизвестно, но ясно, что не рябчиками и не ананасами, крыша над головой есть, барачная... А вот паспортов и охраны труда нет.

– Но ведь отбирать паспорта противозаконно! – заметила я, задумавшись над тем, где в настоящее время находится паспорт Софьи Кривцовой.

– Согласен, но Кураев все инстанции купил, вот проблем по этому да и по любому другому поводу не знает.

– А Сонин паспорт не у него случайно остался?

– Чего не знаю, того не знаю. Скорее всего, Марат отдал его начальнику нашего отделения милиции. Но я в этом не уверен. Да, отсутствие настоящего паспорта намного осложнило бы воскрешение Кривцовой. Она, можно сказать, была заложницей безвыходной ситуации...

– Была? – Я сделала акцент на прошедшем времени.

– Да, была. Скорее всего, Сони уже нет в живых. Вряд ли бы Мирон мог вернуться сюда, не выполнив задание. Так что, Таня, теперь ты можешь возвращаться в Тарасов. Известие, конечно, для твоего клиента не очень приятное, но что поделаешь, – Юрий Борисович посмотрел на стенные часы, а потом сказал: – Так, Татьяна, на последний автобус ты уже опоздала! Что же делать? Мой «жигуленок» с осени разобран... Пожалуй, я договорюсь с приятелем, он отвезет тебя на своей «Ниве» в город.

– Я никуда не поеду! – твердо заявила я.

– Почему?

– Юрий Борисович, вы меня удивляете! Неужели вы считаете, что убийцы должны преспокойно наслаждаться жизнью?