Ее последний круиз

- Вот-вот. Бедна сакля моя. Мы поженились и снимали какую-то халупу около Привоза. Я уже тогда считал себя гением в фотографии, тратил все деньги на оборудование, а она тяжело работала. Потом я погнался в Москву за птицей счастья, а она осталась в Одессе. Я и не знал тогда, что она беременна.

Водка как-то странно на меня подействовала. Или это был крепкий коктейль, смешанный из алкоголя, морского йода, криков чаек и атмосферы латиноамериканского сериала. Во всяком случае, от Костиного рассказа у меня щипало в носу, а на ресницах повисли вполне натуральные слезы.

- Дальше, - всхлипнула я. - Душа жаждет!

- О том, что у меня родилась дочь, я узнал только здесь. Как ей удалось приехать без моего разрешения, остается только гадать. Я ее случайно встретил на одном из показов. Выглядела Александра великолепно, держалась на подиуме мастерски, а в глазах была такая усталость, что я не мог дождаться конца представления.

- Кто такая Александра? - спросил Генрих.

- Шурочка, Шарон. Она здесь поменяла имя. И стала совсем чужой. Сколько я потом просил ее показать мне дочь, она не согласилась. Она не прощает ошибок.

- Как "Тетрис" на девятой скорости, - зачем-то вспомнила я интернетовскую шутку.

- Потом прошло несколько лет. Я уже работал в одном журнале, иногда видел ее на различных тусовках, которые фотографировал. И однажды она сама подошла ко мне и спросила: "Костя, ты можешь мне помочь?" Конечно, я сразу же согласился. Я должен был проследить за Шуманом и Мири и сделать компрометирующие снимки. За это она обещала показать мне дочь.

- И ты согласился? - на Глинского было больно смотреть. Его лицо перекосила гримаса. Правда я не могла понять, что именно она означала, но, смотреть на Мишу было грустно.

- А что мне оставалось делать? Конечно, согласился! Сфотографировал их выходящих вместе из "Зеленой лагуны" - это подозрительная гостиница в Бат-Яме. Потом на набережной как он ухватил ее за попку - классный кадр получился. Но вершина моего "творчества" - вот это, - Костя полез в сумку с фотопринадлежностями и достал оттуда помятый снимок. - Любуйтесь!

На фото Шуман и Мири сидели в каком-то полутемном ресторанчике. Мири томно улыбалась, а Шуман надевал ей на палец кольцо с огромным бриллиантом. Бриллиант получился особенно хорошо, а лица любовников расплывчаты, хотя и узнаваемы.

Глинский долго рассматривал фотографию.

- Пленка "Кодак-800", длиннофокусный объектив? - спросил он после продолжительного молчания.

- Хорош камушек, - восхитился Генрих, глянув на фото. - Блестит как настоящий!

- Он настоящий, - подтвердил Костя. - Мири с тех пор с ним не расставалась. Просто иногда носила как кулон - прятала на груди. Между прочим, среди ее вещей перстня не оказалось.

- Может, его Линда взяла, а ее за это и убили? - вдруг вырвалось у меня.

- Все может быть... - покачал головой Генрих. Глинский и Блюм удрученно молчали.

- Смотрите, берег! - закричала я. - Пошли собираться.

x x x

Прощание затянулось. Теперь вместо роскошных лимузинов на пристань прибыли две машины скорой помощи, полиция и еще целая куча журналистов со вспышками. Теперь участники этого трагического круиза не позировали перед объективами, а пытались отвернуться и закрыть лица.

Расставание с девушками оставило какую-то щемящую ноту. Ширли плакала навзрыд, не стесняясь окружающих. А когда мы увидели, что в скорую загружают завернутые тела, к ней присоединились и остальные девочки.

К нам подошел Элиэзер Гарвиц.

- Валерия, можно вас на минутку, - он отвел меня в сторону и, понизив голос, произнес: - Вы, конечно, понимаете, что в наших интересах было бы хранить полную конфиденциальность. Вы не пожалеете, администрация добавит вам к вашей зарплате существенный бонус.

- Прекрасно вас понимаю, господин Гарвиц, - официально ответила я, - но как добропорядочная гражданка, я не вправе буду утаивать от полиции известные мне факты.

- Ни в коем случае! - он протестующе замахал руками. - Следователям надо говорить обо всем! Просто не нужно выносить сор из избы. Вы меня понимаете... Список участников турне я отдал в полицию. С вами свяжутся.

И отвесив церемонный поклон, Элиэзер Гарвиц удалился.

В спешке я собрала свои дорожные сумки и спустилась на нижнюю палубу, попрощавшись со всеми, вышла на пристань, поймала такси и через неполных сорок минут оказалась дома.

Дом, как и следовало ожидать, был пуст. Поморщившись от вида пыли, украшавшей крышку телевизора, я сняла туфли и принялась распаковывать вещи.

В дверь позвонили. На пороге стоял Денис.

- Откуда ты узнал?

- Позвонил в порт, и там сказали, что корабль уже прибыл. Иди ко мне, моя дорогая, я так соскучился!

Сумки на время остались нераспакованными.

Когда мы почувствовали, что пришло время поесть, то плавно переместились на кухню.

- Рассказывай, что там у тебя приключилось.

И я принялась говорить, между делом наливая Денису чай и нарезая бутерброды.

Когда рассказ дошел до нападения киношных янычар, пришла моя дочь.

- Мамулечка, ты вернулась! - бросилась она мне на шею. - Что ты мне привезла?

И, не дожидаясь ответа, стала копаться в моей дорожной сумке.