Ее превосходительство адмирал Браге

4. Псков, Луга, база Флота Унд-озеро, июнь-июль, 1952

Тринадцатого июня, как раз за две недели до начала сессии, она снова и опять же совершенно неожиданно увиделась с Виктором. Он приехал в Псков на неделю из Каргополя, где служил на испытательном полигоне «Воронье поле», и сразу же, не откладывая, наведался к Аре. Она как раз находилась в 8-й аудитории на лекции по оперативному искусству, когда дежурный по курсу вызвал ее в коридор. Ну а там ее уже ждал радостно улыбающийся лейтенант Якунов-Загородский. Вообще-то, это было более, чем странно. Она не его девушка. В лучшем случае, она ему приятель женского пола. И тем не менее, вот он стоит под портретом адмирала Токарева, улыбается и, кажется, ждет, что они сейчас обнимутся от полноты чувств. Даже руки, что характерно, развел, приглашая с разбегу прыгнуть в братские объятия. И что с этим делать?

Если честно, Ара не знала, как будет правильно поступить: оставить все, как есть, или поддаться соблазну и перевести дружеские отношения в разряд любовных. Виктор явно ожидал второго, но был осторожен и, пожалуй, даже деликатен, боясь, как видно, отпугнуть Ару напористостью, характерной для флотских пилотов, вообще, и для истребителей, в частности. О том, чего он добивается, Ара догадалась не сегодня и даже не вчера. Он весь год ее обхаживал, как провинившийся жених «надувшую губки» невесту, и получалось, что не напрасно старается, поскольку на данный момент он ей нравился куда больше, чем все прочие ее ухажеры вместе взятые.

На втором курсе, — и, в особенности, после зачетной практики в Саратове, где она, наконец, почувствовала себя не только пилотом, но и женщиной, — Ара вдруг стала в Академии необычайно популярна в том самом, прямом смысле слова, который подразумевается, когда говорят о популярности девушек. Причем клеились к ней не столько однокурсники, честно сказать, зело робевшие перед девушкой-истребителем, сколько курсанты 3-го и 4-го годов обучения. И не только пилоты, что характерно, но и штурмана с инженерами. Ей это было, по правде сказать, жуть, как приятно, и Ара не только благосклонно принимала выпадавшие на ее долю знаки внимания, но и сама сделала целых четыре попытки сблизиться с представителями противоположного пола. Впрочем, ничего путного из этого не вышло. С Ваней Скопиным четверокурсником с инженерного факультета отношения зашли так далеко, что дело едва не завершилось постелью «со всеми вытекающими», но «едва», как известно, в Себерии не засчитывается. А греха не случилось, поскольку в самый последний момент, — оставалось только избавиться от бюстгальтера и трусов, в чем Ваня уже готов был ей великодушно помочь, — Ара спросила себя вдруг: «А оно мне надо?». И сразу же поняла главное: раз задается вопросом, значит не нужно.

Так что у будущего флотского инженера случился форменный облом, но вот Ара не расстроилась. Напротив, испытала род облегчения, «отряхнулась и пошла дальше». Но, уходя в «туманную даль» от брошенного ею на произвол судьбы Ванечки Скопина, Ара вынуждена была признаться самой себе, что будь на месте Ивана Виктор, она бы его в тот момент, скорее всего, не остановила. Поэтому, собственно, и сейчас не стала противиться дружеским объятиям, предпочитая пока не задумываться над тем, дружественные ли они, или Витьке просто остро захотелось ее помацать.

— Привет! — сказал он, аккуратно чмокнув Ару в щечку и выпустив из своих как бы дружеских объятий. — Ты как?

— Да, что мне сделается, — пожала она плечами. — Это ты у нас испытываешь новую технику, за тобой и рассказ.

— Давай, тогда, посидим завтра в чайной Прокопьева, — сразу же предложил Виктор, — вот я тебе там все и расскажу.

— Я-то не против, — усмехнулась Ара, вспомнив про «сладкое или соленое» в чайной Пантелеймона Прокопьева, — но это не от меня зависит, Вить. Дадут увольнительную, посидим, не дадут — увы, — развела она руками. — Мы люди военные, подчиняемся приказам.