Ее словами. Женская автобиография. 1845–1969 (СИ)

Хотя «Детство в Новой Англии» предназначено для юных читателей, это не детская литература. С самого начала она привлекала и взрослых. Тем не менее в этой автобиографии чаще всего используется местоимение «мы». В первых семи главах, в которых она пишет о своем детстве до начала работы на фабрике в Лоуэлле, Ларком избегает рассказов о своем характере и чувствах, концентрируясь на времени, месте и семье. Выросшая в многолюдном доме, она достоверно передает ощущение слияния с детским коллективом (у Ларком было десять братьев и сестер). В следующих четырех главах она рассказывает о фабрике, ее работе и фабричных девушках, прежде чем в завершающей двенадцатой главе подойти к работе преподавателем и писательской карьере после ухода с фабрики. Удивительным образом, это книга о «мы» — сначала братья и сестры, потом девушки с фабрики, — а не о «я». Таким образом, произведение Ларком занимает противоположный конец спектра от автобиографии Готье. Она, главное действующее лицо, не всегда находится в центре повествования, но, напротив, имеет тенденцию растворяться в толпе других людей. Как пишет Ширли Марчалонис, в первых семи главах она делает себя «одним из актеров на большой сцене», но и позже «ее собственная история остается связующим звеном в общей картине»30. Так, «витрина магазина особенно интересовала нас, детей, ведь там стояло несколько стеклянных банок с палочками полосатых ячменных конфет и красными и белыми мятными леденцами…»31. Или: «Одним из наших величайших школьных удовольствий было наблюдать, как тетушка Ханна крутит свою прялку…»32 Тем не менее портрет Люси-ребенка все-таки появляется: она неоднократно использует свой образ в качестве примера в вопросах морального воспитания (например, когда она стащила несколько монеток, и ей кажется, что они обжигают ей руку) и религиозных чувств. Она описывает себя — пишет о своем поэтическом таланте, любви к стихам и спонтанном их сочинении. Автор-рассказчица подчеркивает свой талант, тем самым индивидуализируя себя и подкрепляя то (что читатель, по-видимому, уже знает), что она успешная поэтесса — этот факт она упоминает в чрезвычайно скромной, обесценивающей манере в конце автобиографии. Но она тут же старается сгладить впечатление о том, что была особенным ребенком, предполагая, что просто делала то, что делали другие, и что другие, должно быть, чувствовали то же самое, что и она. Например: «Я стала посещать школу, когда мне было около двух лет, как и другие дети вокруг нас»33. В духе Вордсворта: «Эти воспоминания [о небесной жизни до рождения] <…> так отчетливо принадлежат мне-Младенцу… Но многие другие повзрослевшие дети, оглядываясь назад, несомненно, увидят шлейф славы». Этот стиль подпитывает идеи, высказанные в предисловии, где Ларком описывает себя далеко не уникальной личностью, а, скорее, частью типа или тенденции: «Самая обычная личная история имеет свою ценность, когда на нее смотрят как на часть Единой Бесконечной Жизни»34; «Вы видите, что во мне нет ничего примечательного»35; «Какой бы особый интерес ни вызвала эта небольшая история, она обусловлена социальными обстоятельствами, в которых я выросла»36. Даже о своем поэтическом даре она пишет, как о чем-то типичном: «Богатый или бедный, каждый ребенок приходит в мир со своей собственной насущной потребностью, которая формирует его индивидуальность… Моей „насущной потребностью“ была поэзия»37. Собственную индивидуальность она объясняет, можно сказать, почти оправдывает, типичностью: это то, что есть у каждого. Такое самоуничижение, безусловно, зависит от пола, поскольку демонстрирует аккультурацию женщин во времена Ларком. Оно также является жанровым, свойственным «домашним» женским автобиографиям того времени.

Практически каждый критик отмечает, что автобиография Ларком сочетает определенный самоанализ с удивительной ориентированностью на других, граничащей с самоуничижением. Я считаю, что «Детство в Новой Англии» не соответствует ожиданиям, сформированным доминирующей традицией «мужской» автобиографии, а, скорее, объединяет в одном тексте особенности, свойственные женским автобиографиям из разных исторических периодов. Расхождения в мнениях критиков отражают прежде всего тот факт, что к концу XX века отношение женщин к самим себе полностью изменилось. О новом образе мышления конца XX века свидетельствует то, как мало внимания исследователи уделили скромности Ларком и ее стремлению к конфиденциальности — ценностям прошлого, которые давно сошли на нет за ненадобностью и, следовательно, перестали быть понятными.