Ее словами. Женская автобиография. 1845–1969 (СИ)

Бернетт очень интересно анализирует то, как она начала играть в куклы. Она подчеркивает, что на первом месте было чтение. Она быстро пристрастилась к книгам. Читала их ради сюжетов, историй. И только после того как она узнавала истории, ей становились интересны куклы: они служили героинями для сложных сюжетов, которые Фрэнсис стала придумывать сама, основываясь на прочитанных ею книгах. В семь лет она написала свое первое стихотворение, и с этого момента книга начинает отслеживать сюжет о том, как она стала писательницей. Кульминацией стала публикация ее первых рассказов, когда ей было пятнадцать. Бернетт относится к своему раннему увлечению чтением и рассказыванием историй с большой иронией, мягко высмеивая детское пристрастие к героиням с фиолетовыми глазами и плавными локонами. Она называет свою страсть прожорливым аппетитом, а не подарком, возможно, отдавая должное викторианской женской скромности, хотя эту скромность она тоже высмеивает: «Будучи маленькой английской девочкой, она знала о великом превосходстве Мужчины»48.

Мать в этой книге — фигура положительная. Она представлена как леди, нежная и неземная. Она беспомощна в практических делах, хотя всегда старается поддержать своих детей. Конечно, выскажи автор претензии — и это нарушило бы светлое настроение книги. Но и в более прямолинейных автобиографиях-исповедях мать, соответствующая подобному типу, обычно выступает как любимая фигура. Любящих, непрактичных матерей не ненавидят, ненавидят жестоких. У Санд и Ларком тоже были непрактичные матери, но писательницы не высказывают осуждения.

Несмотря на смерть отца, когда ей было всего четыре года, и неспособность матери к решению финансовых вопросов, из‑за которой семья вынужденно переехала в Соединенные Штаты, Бернетт описывает детство, и в Манчестере, и в Теннесси, как чудесное: «Она не была застенчивым и робким ребенком, постоянно нуждающимся в поощрении. Она была чрезвычайно здоровым и радостным Маленьким Человеком, и принимала жизнь легко и с хорошим настроением». Она отлично ладит со своими сестрами и вполне сносно — с братьями, а о своей матери она отзывается только по-доброму. «Бедная нежная и бесхитростная маленькая леди, она была не в состоянии бороться с суровым, острым, грязным миром»49. Ее мать умела оказывать поддержку. Это распространялось и на попытки Фрэнсис писать рассказы за деньги: «Сложно сказать, что она думала, но она была милой и поддерживающей, как обычно»50. Бернетт вводит в свое повествование эпизод с жестокой шуткой (когда ее разыграли, пообещав подарить малыша), правдоподобно рассказывает о разочаровании (когда подготовка к празднику оказалась более захватывающей, чем сама вечеринка) и переживаниях от смерти одноклассника, но в целом описываемые инциденты и радости вполне оправдывают ностальгический тон книги.

Короткие фрагменты

Бернетт невзначай называет себя Фрэнсис лишь под конец повествования. Еще одна британская подлинно автобиографическая работа (в том смысле, что автор дает главной героине собственное прозвище Дейзи) — это «Мои школьные дни» Эдит Несбит, написанная для The Girl’s Own Paper и выходившая по частям с октября 1896‑го по сентябрь 1897 года. Вскоре после этого Несбит, считавшая себя поэтессой, но много писавшая на заказ, стала автором популярных детских книг, принесших ей славу51. «Мои школьные дни» — это сборник детских рассказов, где стиль повествования, приверженность автора к точке зрения главного героя — ребенка и легкая интонация дают понять, что Несбит писала для детской аудитории. Несбит пишет не «историю моей жизни», а отдельные, хоть и хронологически последовательные, эпизоды о себе в возрасте от семи до десяти лет, которые подходили для серийной публикации. В 1966 году рассказы были переизданы в виде книги под названием «Давным-давно, когда я была маленькой». Как и Бернетт, Несбит пытается оправдать публикацию своей «типичной» истории. Во введении она пишет:

Эти слова написаны не потому, что мое детство отличалось от других, не потому, что у меня есть что-то странное, что-то новое, что я могу рассказать. Дело в другом: я была таким же ребенком, как и остальные, и мои воспоминания — это их воспоминания, ведь мои надежды были их надеждами, мои мечты — их мечтами, мои страхи — их страхами. Я открываю книгу памяти, чтобы вырвать несколько страниц для вас, других52.

Как и Бернетт, Несбит утверждает, что помнит детство хорошо и ясно: