Ее тайна

Ноги ватные, в голове сумбур, губы по-прежнему жжёт от поцелуя Асадова. Я захожу в номер, замечая, что Динар направляется в свою спальню ленивой и расслабленной походкой, и сжимаю кулаки, подавляя тихий стон и желание что-нибудь кинуть в его спину. Где мне взять хоть крупицу этого спокойствия? Может быть, это приходит с опытом? Но как теперь забыть о его губах, пальцах в моих волосах, горячем дыхании на лице? Все ощущения на грани, они разливаются приятной истомой по венам. Меня всё ещё трясёт от его прикосновений. И я совсем не дура. Прекрасно понимаю, что это значит. Я хочу его. С такой силой, что темнеет перед глазами.

Динар скрывается за дверью спальни. Я иду к себе. Быстро принимаю душ, переодеваюсь и ложусь на кровать. Проваливаюсь в сон почти сразу же. Мне ничего не снится. К счастью. Я просыпаюсь, когда в комнате уже светло. Смотрю на часы. Время близится к полудню. Карина что-то говорила вчера про выставку или театр? Нет, никуда не хочу.

Привожу себя в порядок и выхожу из спальни. Кругом тишина. Солнечный свет заливает гостиную, но настроение с каждой минутой становится хуже и хуже, когда понимаю, что меня не отпустило: я до сих пор думаю об Асадове и нашем вчерашнем поцелуе. Телефон оставляю в номере, борясь с соблазном включить его и проверить, звонил Илья или нет, хотя по-прежнему не хочу с ним разговаривать. И так настроение хуже некуда.

Беру ключ от номера, сумку и иду к Карине. Она открывает не сразу. Выглядит помятой и больной.

– Дай мне полчаса, – говорит хриплым ото сна голосом. – И, если сегодня я скажу: «Давай пропустим по бокальчику вина», останови меня. Заклей рот пластырем, дай пощёчину, всё что угодно, но только не алкоголь. – Она держится рукой за голову и идёт вглубь номера. – Не припомню, когда последний раз было так плохо. Может, у них виски палёное было?

– Помнишь, ты вчера что-то говорила о курсах орального мастерства? Я согласна. И пока не передумала, может, прямо сегодня, а? – не могу упустить возможности поиздеваться над ней.

– Нет. – Карина зеленеет ещё больше. – Меня отходняк рубит, а ты вот так со мной, да? Бессердечная ты, Наташа. Минус тебе в карму за это. Есть между вами с Динаром что-то общее, дьявольское. Определённо, есть. Не зря вас тянет друг к другу.

– Метнуться в номер за обезболивающим? – сжаливаюсь я, пропуская мимо ушей её последнюю реплику. – У меня есть с собой.

– У меня у самой есть. Лучше достань из бара что-нибудь покрепче, – кивает она в сторону небольшого холодильника в углу комнаты. – Кстати, а Асадов как?

– Я не видела его с утра.

– Да что с ним будет, – удручённо вздыхает Карина, держась за голову. – Он вчера почти и не пил. Это в меня рекой лилось, а ему, чтобы свалило, одной бутылки недостаточно, – хмыкает она. – Три как минимум. И то, смотря какое пойло.

Протягиваю ей маленькую бутылочку из холодильника. Она делает глоток из горлышка, морщится и снова хватается за голову.

– Ладно. Я в душ. Если Динар будет звонить, ответь, – кивает на свой телефон, лежащий на тумбочке, и скрывается в ванной.

Не успевает Карина включить воду, как её телефон заливается звучной мелодией. Смотрю на дисплей, вижу две заглавные буквы «АД», и губы сами собой растягиваются в усмешке.

Оригинально. И главное, как ёмко. Асадов в самом деле смахивает иногда на дьявола. В моём случае – искусителя. И соблазняет ведь отнюдь не яблоками. А своим языком, которым творит такие вещи во рту, что страшно представить, как он пользуется всеми своими умениями в совокупности. От этой мысли по телу прокатывается нервная дрожь и я немного прихожу в себя.

– Карина, ты встала? – с ходу спрашивает Динар, даже не поздоровавшись. – Загляни к нам в номер. У Наташи телефон не отвечает. И перезвони мне.

– Со мной всё хорошо, – произношу я, выровняв дыхание.

– Наташа? – в его голосе на секунду мелькает нотка удивления. – Что с твоим телефоном? Почему он недоступен?

– Он сел. Я оставила его в номере на зарядке, – вру, но не испытываю за это угрызений совести.

– Карина где? Совсем плохо ей, да?

– Ушла в душ. Будь я её работодателем, дала бы ей сегодня выходной.

– У неё и так выходной, но только оплачиваемый, чтобы ты была под присмотром…

– Ага, контроль, безопасность и все дела, – ёрничаю, перебивая его. – Неужели я всегда теперь буду у тебя в немилости, Асадов? Мы сейчас в другой стране. Здесь нет ни одного знакомого мне человека, не считая тебя и Карины.

– И чтобы тебе не было скучно одной в незнакомом месте, – договаривает он с нажимом. – Наташа, к твоему поведению есть серьёзные претензии. Заниматься твоим воспитанием уже поздно, да и я не твой родитель, а просто человек, которому небезразлична твоя судьба.

Звучит как вызов. Очередная провокация?

– Только к моему поведению есть претензии, да, а ты святой? – не сдерживаюсь я.