Ее тайный дневник

Взяв себя в руки, он смог выдавить:

— Ты же знаешь, как я к тебе отношусь.

— Успешной поездки в Лондон.

Ее голос был безжизненным. Он знал, что не смеет оставить жену вот так, без должного ответа.

— Миранда, пожалуйста, выслушай меня.

— Замолчи! — выкрикнула она. — Я не хочу слышать твоих оправданий и твоих банальных объяснений! Я вообще ничего не хочу больше слышать!

Только «Я люблю тебя».

Невысказанные слова повисли в воздухе. Тернер почти физически ощущал, как она отдаляется от него, как между ними образуется пропасть, а он не в силах остановить это. Он знал, что должен сделать: сказать всего три слова. Господи, это же нетрудно. Ну что он, немой, что ли? И он хочет их сказать. Но тогда окажется на грани чего-то… необъяснимого. Сделать последний шаг вперед выше его сил.

Это не поддается никакому объяснению, и смысла в этом никакого нет. Он не знает, боится ли он полюбить ее или боится того, что Миранда любит его. Он не знает, страх это или еще что-то. Может, он мертв внутри?

Слишком тяжело далась ему первая женитьба. Что, если сердце его навсегда разбито?

— Дорогая, — начал он, судорожно подбирая слова, которые вернули бы ей счастье.

Или если это невозможно, то хотя бы поменяли выражение боли в глазах Миранды.

— Не называй меня, так, пожалуйста, — еле слышно сказала она. — Лучше обращайся по имени.

Ему хотелось выть, кричать. Хотелось тряхнуть ее за плечи, чтобы она почувствовала, что… он сам себя не понимает. Как это сделать? Он не знал и поэтому просто сказал:

— Увидимся через пару недель.

Она кивнула в ответ. Потом отвернулась.

— До свидания, — тихо произнес Тернер и закрыл за собой дверь.

— Зеленый цвет очень выигрышный, — сказала Оливия, глядя на выцветшие шторы в гостиной. — А тебе он всегда шел. Леди обычно присуще желание хорошо выглядеть в собственной гостиной.

— Думаю, что не только в ней, — в тон подруге сказала Миранда.

— Ой, перестань! Если бы тебе не нужен был мой совет, ты не позвала бы меня. — Оливия простодушно улыбнулась. — Но я рада твоему приглашению. Ужасно без тебя скучала, дорогая. Зимой в Хавербрейксе такая тоска. Фиона Беннет чуть ли не каждый день наносит мне визиты.

— Весьма прискорбное стечение обстоятельств, — согласилась Миранда.

— Я уже склонна была принять от нее приглашение. Исключительно от безделья.

— О, не делай этого.

— Ты до сих пор имеешь против нее зуб за ту историю с ленточкой на моем дне рождения?

— Совсем чуточку.

Миранда большим и указательным пальцами показала подруге, насколько мало ее волнует Фиона Беннет.

— Да забудь наконец про это. В конце концов, ты заполучила Тернера. Увела под носом у всех. — Оливия все еще немного обижалась на брата и лучшую подругу, про роман которых она ничего не знала. — Хотя должна сказать, с его стороны просто свинство уехать в Лондон и оставить тебя здесь одну.

— У него срочные дела, — сказала Миранда, натянуто улыбнувшись.

— Понятно. — Подруга моментально перешла к делу. — Если мы сделаем обивку зеленой, то шторы могут быть контрастного цвета, подходящего к обивке мебели.

Миранда кивнула и улыбнулась, но мысли ее были далеко. В Лондоне. Ее муж ни на секунду не выходил у нее из головы. Она обсуждала домашние дела с экономкой, и вдруг у нее перед глазами возникали его глаза. Она садилась за книгу — и слышала его смех. А ночью, когда она уже погружалась в сон, легкий как пух поцелуй щекотал ей губы, и душа тут же начинала ныть от тоски по теплу его тела.

— Эй, очнись!

— Что? Ой, прости, Ливви. Я задумалась.

— Вижу. Ты часто это делаешь.

— Это из-за ребенка, — отговорилась Миранда. — И еще я стала слишком чувствительная и слезливая.

Про себя она подумала, что сможет еще два месяца все сваливать на свое положение. А что потом ей делать? Она посмотрела на подругу и с улыбкой спросила:

— Так что ты собиралась мне сказать?

— Я хотела предложить: если тебе не нравится зеленый, то мы можем выбрать обивку в пепельно-розовых тонах. И ты назовешь эту комнату Розовой гостиной. Звучит шикарно!

— Ты не считаешь, что комната будет выглядеть слишком женственной? — засомневалась Миранда. — Тернер тоже любит в ней сидеть.

— Хм-м… Надо подумать.

Миранда так сильно сжала ладони, что ногти больно впились в кожу. Печально и смешно, но даже от упоминания имени мужа она сама не своя.

— С другой стороны, — сказала она, — мне всегда нравился бледно-розовый цвет. Решено.

— Ты уверена? — Теперь засомневалась Оливия. — А если Тернеру не понравится?

— Ну его к черту! — оборвала ее Миранда с такой яростью в голосе, что та поразилась. — Если бы его интересовала новая обстановка, то он не уехал бы в Лондон.

— Зачем ты сердишься? — миролюбиво произнесла Оливия. — Я уверена, что он очень по тебе скучает.

— Ничего подобного. Вероятно, даже ни разу обо мне не вспомнил.

* * *

Она не выходила у него из ума.

После четырех бесконечных дней в закрытой карете Тернер думал, что сможет избавиться от мыслей о Миранде, как только доберется до Лондона. Он рассчитывал, что столичная жизнь его отвлечет.

Но ошибся.