Ее темные крылья

— Вы добрые, но я знаю, где я должна быть. Не тут.

— Тогда навещай нас, — она склоняется и целует меня в щеку, я поворачиваюсь и целую ее, она чирикает.

Я раскрываю крылья, чтобы уйти, когда Мегера зовет меня, и я оглядываюсь.

— Мы не будем на одной стороне, если ты заодно с олимпийцем.

Я ожидала такое.

— Вы будете моими врагами? — спрашиваю я.

Они качают головами.

— Нет. Но мы будем делать, как хотим, а ты — как хочешь ты. И мы не будем с тобой мягкими, потому что любим тебя.

Я улыбаюсь.

— Взаимно.

31

ПОСЕВ

Простота замка Аида хуже для моих глаз, чем богатства моего разрушенного сада и яркость Острова, и мне интересно, что будет делать Аид, когда я заполню его земли цветами. Я должна была взять ему солнцезащитные очки из своего мира. Мира смертных.

Я почти перелетаю стены, но замечаю большие деревянные врата, которые не видела, когда пролетала в прошлый раз с Фуриями. Похоже, это то же дерево, что и у дверей замка, и в моем саду. Я приземляюсь перед ними и стучу.

Врата тихо открываются, но не сами, как я сначала думаю, а тенями, и не теми, что ходят за Аидом, как мантия. Эти с мягкими краями, как завитки дыма.

— Здравствуй, — говорю я.

— Леди, — отвечает тень, низко кланяясь.

— Аид дома? — спрашиваю я, ощущая себя как ребенок.

Тень протягивает руку, указывая на дверь замка, что я принимаю как «да».

Я на пути к двери, когда она открывается, другая тень ждет меня.

— Приветствую, Леди, — говорит тень, отступая в сторону.

И я вхожу в дом Аида.

Без окон, замок озарен свечами через каждые пару футов в зеркальных серебристых подсвечниках. Двойная лестница огибает зал, свечи стоят вдоль изгиба перил, балкон из кованого железа между ними на этаже выше. Там закрытые двери, то же темное дерево, что и на первом этаже, ведут влево и вправо у лестниц. Впереди другая дверь, тоже закрытая.

Пол, ступени и стены из черного камня с вкраплениями белого и серого кварца, отполированы до блеска, который выглядит опасно. По такому полу дети радостно катались бы на коленях. На таком полу можно было сломать шею, если не быть осторожным.

— Где он? — спрашиваю я.

— Он где-то здесь, Леди, — отвечает тень.

— Так мне его подождать?

— Как желаете, — тень закрывает дверь и исчезает.

Я выжидаю минуту, а потом любопытство пересиливает меня.

Я иду сначала в левую дверь, но его нет в комнатах там. Многие пустые, с голыми полами и стенами, озаренные только свечами, но одна — кабинет с бумагами, ручками — ручками, меня потрясает, что они ему нужны — лежащими параллельно друг другу через промежутки. Очень аккуратно, это я и ожидала. Это показывает того, кто прячется за порядком, чтобы успокоить себя. Я сильно его разозлила.

Я покидаю кабинет, возвращаюсь в холл, выбираю лестницу слева, веду ладонью по прохладному камню. Я нахожу больше пустых комнат. Зачем такое большое здание, если он не обставляет его? Отсутствие окон давит, я отмечаю, что это нужно изменить.

Во втором крыле я нахожу его спальню, замечаю то, что похоже на комнату в дешевом отеле: узкая кровать, шкаф рядом с ней, тумбочка. Но я не иду глубже. Мне не нравилось, когда Гермес лез в мои вещи. Я не буду так делать с Аидом.

Когда я возвращаюсь в коридор, решая проверить первый этаж сильнее, узнать, как Аид видит кухню, я удивлена, увидев Гермеса, стоящего в центре.

Он поднимает взгляд, видит меня и улыбается.

— Ах, вот она.

— Вот я, — говорю я, прислоняясь к балкону.

— Приветствую дома, — он кланяется. Он выглядит как божество, точеное лицо, серебристая кожа, воплощение красоты и силы.

Я спускаюсь по лестнице, останавливаюсь в трех ступенях от низа, чтобы наши глаза были на одном уровне.

— Думаешь, я дура?

Он хмурится, редкий миг, когда он не улыбается. Это делает его старше.

— Почему мне так думать?

— Выбрала это место, а не мир смертных. За этими стенами как минимум миллиард теней, которые отдали бы все, чтобы вернуться в место, которое я отдала.

— Тогда зачем отдала?

— Потому что мне там не место. Уже нет. И, как ты сказал, сложно жить меж двух мест. Не принадлежать ни одному. Было бы слишком тяжело пытаться быть частью обоих миров.

Гермес вздыхает.

— Не стоило так тебе говорить. Я… завидовал, если честно.

Я смотрю на него, сажусь на лестнице, хлопаю по месту рядом с собой. Он приподнимает бровь — серьезно, все так могут, кроме меня? — и садится.

— Завидовал? Почему?

Он изящно сдвигает волосы, почти как Аид, двигает ладонью так, словно волосы его сильно обидели.

— Ты принадлежишь обоим мирам. У тебя семья в обоих мирах. У тебя цель в обоих мирах.

— Как и у тебя.

— Нет. Я — Гонец. Я существую только между. У меня есть дядя в этом мире, который терпит меня, потому что я вожу некоторых его мертвых, и отец в другом, который ждет, что я буду шпионить для него. Я шпионю за Аидом. Он не пойдет туда, не пустит их сюда, так что я говорю им, что он делает, если он не решит отчитаться перед ними.

— Зачем ему? — спрашиваю я, удивляя себя тем, как меня злит идея. — Он вытянул короткую соломинку, получив это место. Если другие переживают, нужно было с ним поменяться. Они не должны влиять на то, что он тут делает.

Гермес улыбается.